Ева покраснела. Ей хотелось выдать Ивонн, что Брайан последние восемь лет спит с другой женщиной, но она слишком устала, чтобы выдержать неизбежные последствия этого признания.
– После рождения близнецов вы были довольно жестоки ко мне, Ивонн. Вы смеялись над моим животом и говорили, что он похож на трясущееся желе.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Ева? – скривилась свекровь. – Ты не понимаешь шуток. – Она взяла сборник головоломок и ручку. – Пойду вниз, приберусь в твоей заброшенной кухне. Там наверняка кишит сальмонеллой. Кишмя кишит! Мой сын заслуживает женщины получше тебя.
После ухода свекрови Еве показалось, будто мебель надвигается на нее. Она натянула одеяло на голову и постаралась успокоиться.
Ева думала: «Нет чувства юмора? С чего бы мне смеяться, когда Брайан и его мать гогочут над тем, что с кем-то произошел несчастный случай или неудача? Или мне стоило похихикать, когда Брайан представил меня словами: "А вот моя беда и несчастье – транжирит мои деньги подчистую, но зато моя собственность на всю жизнь"?»
Оно и к лучшему, что свекровь отказала ей в помощи. Ивонн наверняка стала бы критиковать цвет и консистенцию фекалий невестки – невыносимая перспектива. Ева почувствовала, что чудом избежала кошмарной участи, и рассмеялась, да хохотала так долго, что одеяло спало с нее и сползло на пол.
* * *
В ту ночь миссис Бобер приснилась Золушка, бегущая по красной ковровой дорожке к своей карете из тыквы. Проснувшись, Ева представила, что дорожка белая и ведет от кровати до ванной. Воображение мигом нарисовало снежно-белую простынь, сложенную в извилистую тропку от лежбища к санузлу. Если не сходить с белой дорожки, то можно притвориться, будто и не выбиралась из кровати.
Ева встала на колени, вытащила заправленную под матрас нижнюю простынь и бросила ее на ковер, затем сложила верхнюю простынь и засунула край под матрас, спустив остальное на пол. Ступив на этот трап, она аккуратно соединила обе простыни, загнув края с перехлестом. Хлопковый путь примерно на тридцать сантиметров не дотягивал до туалета. Ева сняла с крючка в ванной белое полотенце, сложила его и пристроила на полу как дополнение к дорожке.
Ей казалось, что, оставаясь на простыне, она будет защищена, хотя не понятно, от чего именно.
Облегчившись, Ева нагнулась к умывальнику и ополоснула тело теплой водой. Почистив зубы, выдернула пробку, опорожнила и заново наполнила раковину, чтобы вымыть голову. А потом аккуратно прошла по белой тропинке, возвращаясь в свою безопасную постель.
Глава 14
В субботу Ева проснулась поздно и первым делом увидела Брайана, который ставил чашку чая на прикроватную тумбочку.
Следом она разглядела огромный отдельно стоящий шкаф. Он будто нависал над кроватью, подобно темному зловещему горному откосу, и высасывал из комнаты воздух и свет. Порой, когда мимо дома проезжал тяжелый грузовик, шкаф трясся. Ева чувствовала, что вопрос только времени, когда махина обрушится на постель и расплющит бренное тело хозяйки дома.
Она как-то заикнулась о своих страхах Брайану и предложила приобрести два белых шкафа-купе, но муж лишь смерил ее недоверчивым взглядом.
– Это же фамильная вещь, – сказал он. – Мама отдала нам этого красавца, когда делала ремонт в гардеробной. Отец купил его в сорок седьмом году, и он отлично служил моим родителям.
– И почему же в таком случае твоя мать сплавила этот раритет нам? – пробормотала тогда Ева.
А сейчас зазвонил телефон. Звонили Брайану.
– Алекс, дружище! – сказал муж в трубку. – Как дела, братан? – Одними губами он прошептал Еве: – Это Александр, мужик с фургоном.
Ева никак не могла понять, зачем Брайан говорит на каком-то странном жаргоне. Из последующих реплик она так и не взяла в толк, какие отношения связывают Брайана с "братаном" Александром. Стало ясно лишь то, что Александр заедет чуть позже и поможет Брайану убрать что-то из его сараев. Ева гадала, достаточно ли дружище Алекс силен, чтобы разобрать и вынести тяжеленный шкаф из ее комнаты без посторонней помощи.
Она попросила Брайана проводить Александра наверх, когда тот закончит в сараях.
– Я хочу кое-что передвинуть.
* * *
Позже тем утром она услышала, как перед домом паркуется фургон. За минуту до его прибытия она уже знала, что он приближается. Автомобиль издавал те же звуки, что транспорт в мультфильмах, – словно выхлопная труба скребла по асфальту, а двигатель заходился кашлем на последнем издыхании. Водительской дверью хлопнули четырежды, прежде чем та наконец закрылась. Ева встала на кровати на колени и выглянула в окно.
Высокий стройный мужчина в хорошо сидящей одежде приглушенных тонов, с нечесаными тронутыми сединой дредами, доходящими до середины спины, доставал набор инструментов из задней части фургона. Когда он повернулся лицом к дому, Ева увидела, что Алекс очень красив. По ее мнению, он выглядел точь-в-точь как африканский царек. Грузчик мог бы послужить натурщиком для скульптур в витрине этнического магазина в центре города.
Раздался звонок в дверь.
Ева услышала голос Брайана, громкий и жизнерадостный. Муж предложил Александру обогнуть дом, чтобы войти через боковую дверь, и добавил:
– Не обращай внимания на бардак, дружище, хозяйка прихворнула!
Когда Александр скрылся из вида, Ева запустила пальцы в волосы и попыталась соорудить подобие прически, добавив шевелюре объема. Она быстро встала, сбросила на пол простынь и проследовала по хлопковому пути в ванную, где накрасилась и надушилась «Шанелью №5».
А потом, вернувшись к кровати, вновь застелила простынь, легла и затаилась.
Услышав голос Александра в прихожей, Ева закричала:
– Поднимайтесь наверх, пожалуйста, вторая дверь справа!
Увидев ее, грузчик приветственно улыбнулся:
– Я пришел, куда надобно?
– Да, – кивнула Ева и указала на шкаф.
Александр глянул на громаду и расхохотался.
– Да уж, понимаю, отчего вам неймется от него избавиться. Это же деревянный Стоунхендж. – Он открыл дверцы и заглянул внутрь.
Шкаф все еще был набит одеждой и обувью Брайана и Евы.
– Вы будете разбирать запасы?
– Нет, – покачала головой Ева. – Я должна оставаться в постели.
– Простите, я не догадался, что вы больны.
– Я не больна, – отозвалась Ева. – Просто отдыхаю от мира… как мне кажется.
– Серьезно? Ну, все мы делаем то же самое – каждый по-своему. Так вы останетесь в постели?
– Иначе никак, – кивнула она.
– И куда мне сложить всю эту одежду и обувь?
* * *
На то, чтобы разобрать ее половину шкафа, ушли часы.
Ева и Александр разработали систему сортировки. Александр принес из кухни четыре огромных мусорных мешка для вещей. Один – для одежды на помойку, второй – для благотворительных базаров, третий – для продажи на онлайн-аукционе, а четвертый предназначался магазину винтажной одежды во вновь модном Дептфорде, принадлежавшему сестре Александра. Для обуви отвели отдельный пакет.
Быстро раскидать не получилось, потому что каждый предмет вызывал воспоминание о каком-то времени и месте. Последняя школьная форма Евы, которую она носила до окончания школы: серая плиссированная юбка, белая блузка и зеленый блейзер с фиолетовой каймой. При виде этого наряда Ева испытала потрясение. Ей снова было шестнадцать, и на одном плече лежала тяжелая рука неудачи, а на другом висела увесистая сумка с учебниками и тетрадями.
Форма отправилась в аукционный мешок.
Александр вытащил из шкафа вечернее платье. Крой на одно плечо, черный шифон, усыпанный стразами.
– Вот это мне нравится, – одобрил он, протягивая платье Еве.
– Мой первый летний бал с Брайаном в университете. – Ева понюхала корсаж, слабо пахнущий пачули, потом и сигаретами. Она не могла решить, в какую кучку отправить наряд.