Их замечательные бабушки оказали мне неоценимую помощь, и каждая из них принимала активное участие в жизни моих детей. Моя мама по несколько месяцев жила с нами в Нью-Йорке в течение учебного года, и у них завязались очень теплые взаимоотношения. Мама Эгона Клара Аньелли Нуволетти тоже не обделяла их вниманием: дети проводили с ней почти каждые свои каникулы – либо на острове Капри, либо в ее доме под Венецией, либо в горном шале в Кортине. Моя мама подружилась с Кларой и часто ездила вместе с ними, так что у моих детей рядом были сразу две потрясающие бабушки.
Для Татьяны это было настоящим подарком. Пока Александр отправлялся на поиски приключений – катался на горных лыжах по ледникам и ходил под парусом, – она предпочитала оставаться в компании своих бабушек. Благодаря моей маме она выучила французский, благодаря Кларе научилась говорить по-итальянски и готовить. Второй муж Клары, Джованни Нуволетти, возглавлял кулинарную академию Италии, а сама Клара выпустила несколько книг с рецептами. Татьяна стала первоклассным кулинаром и теперь часто готовит для нас. Кроме того, они вели длинные философские беседы о любви и смысле жизни. Клара веселила ее сплетнями из светской жизни, а моя мать напоминала ей о том, что в жизни приходится сталкиваться с трудностями и испытаниями.
В отличие от меня, свободного времени у бабушек было предостаточно – это было на руку и детям, и мне. Они сыграли очень серьезную и значимую роль в становлении моих детей, став для них учителями, примерами для подражания, активными участниками воспитательного процесса и, что самое главное, любящими членами семьи. У них обеих было много воспоминаний, которыми они могли поделиться, у обеих было отличное чувство юмора, и обе были прекрасными рассказчицами.
Хозяином дома, в котором было три женщины – я, моя мама и Татьяна, – всегда считался Александр. Мы готовили его к тому, что он должен будет стать нашей опорой и защитой. Сейчас, когда он уже стал взрослым мужчиной, я могу сказать, что он именно такой, каким я мечтала его видеть. Он управляет семейным капиталом и внес неоценимый вклад в развитие бренда DVF. Татьяна тоже взяла на себя роль нашей защитницы: к ней мы обращаемся за советом, а еще ей нет равных в постановке диагнозов, когда кто-то заболевает. Теперь они оба присматривают за мной и Барри. Мы все входим в совет директоров DVF и совместно управляем семейным благотворительным фондом Диллер-фон Фюрстенберг. Мои дети поддерживают меня с двух сторон, словно подпорки. Мы разговариваем по телефону каждый день и иногда не по разу. «Я люблю тебя», «Я тебя тоже» – этими словами мы заканчиваем каждую беседу.
Если я о чем-то и жалею, так это о том, что не уделяла Татьяне должного внимания, хотя на самом деле она нуждалась в нем как никто другой. В противоположность Александру, который в подростковом возрасте был тем еще сорванцом и обращался ко мне, только когда его надо было отмазать от штрафа за превышение скорости, Татьяна была настолько хорошей девочкой и создавала так мало проблем, что я воспринимала ее как должное. Это было ошибкой. Гораздо позже я поняла, что из-за того, что она так редко делала что-то, что могло привлечь к ней внимание, ей казалось, будто я люблю ее меньше, чем ее брата. От осознания этого у меня щемит в груди, потому что я люблю их обоих одинаково сильно, но я могу понять, почему ей так казалось. Я действительно уделяла больше внимания Александру, потому что Татьяна в нем как будто не нуждалась. Это было огромным заблуждением.
С тех пор как Татьяна только научилась ходить, было заметно, что ее ногам не хватало пластичности движений. Она, конечно, могла нормально передвигаться, но вот бегать – никогда. Ситуация ухудшилась, когда она пошла в школу и у нее возникли проблемы со спортом. Тогда я отвела ее к нескольким ортопедам. Проверив ей кости и осмотрев ее на наличие сколиоза, они сказали, что с ней все в порядке – просто у нее более тугие мышцы, чем у других, и, скорее всего, она это перерастет. Этого не случилось. Вместо этого она годами скрывала свои мучения от всех нас до тех пор, пока однажды, когда ей уже было около двадцати лет, в попытке перебежать Парк-авеню не рухнула на тротуар. Она не успела вовремя поднять руки, чтобы предотвратить падение, и представляла собой жалкое зрелище: она заработала себе два фингала и распухшую губу – без слез не взглянешь. Татьяна тогда только получила диплом магистра психологии и вспомнила, как где-то упоминались нейромышечные расстройства. Наконец невролог из пресвитерианского медицинского центра при Колумбийском университете поставил ей диагноз: миотония, наследственное мышечное заболевание, которое замедляет процесс релаксации мышцы после ее сокращения, особенно в холодное время.