Все бабушки и дедушки считают своих внуков удивительными, и я, конечно, не исключение. Пока я писала эту книгу, меня осчастливили четвертым внуком – его назвали Леон, в честь моего отца. Это третий ребенок Александра и их первенец с Эй Кэй – так мы зовем его очаровательную спутницу Элисон Кэй. Я уже предвкушаю, какими будут наши отношения с Леоном, – надеюсь, между нами возникнет своя, особая связь, как и с другими внуками.
Я много любила и часто влюблялась – возможно, потому, что мне не надо было ничего взамен, а может, я просто была влюблена в само ощущение влюбленности. Влюбленность для меня была приключением, а не потребностью. Отец подарил мне так много любви, что я не нуждалась и не стремилась заполучить ее от кого-то другого. Эта моя эмоциональная независимость у одних мужчин вызывала неуверенность в себе и отчаяние, для других это было облегчением. Не то чтобы я никогда не вела себя как все остальные девушки, которые иногда испытывают ощущение зависимости и ревность, ждут того самого телефонного звонка и совершают дурацкие поступки. Конечно, все это у меня тоже было, и не раз.
Впервые я влюбилась в Брюсселе: в мальчика по имени Чарли Бушонвий, которому до меня не было никакого дела. Я наблюдала за ним, когда он возвращался домой из школы в трамвае, который следовал по маршруту номер 4. У него были зеленые глаза и родинка в уголке левого глаза. Он носил замшевую куртку и был очень стильным. Я тогда была еще совсем девочкой – ни намека на грудь и все прочее. Думаю, он даже не подозревал о моем существовании, а вот я грезила о нем довольно долго и во время учебы в школе-пансионе рассказывала всем, что он был моим парнем, хотя, конечно, это было не так.
Мой первый поцелуй был с итальянцем. Его звали Ванни, сокращенно от Джованни, и мы поцеловались в кафе отеля Rouge на курорте Милано-Мариттима Адриатического побережья Италии, куда мы с родителями и братом приехали на отдых. Мне было четырнадцать. Ванни был безумно сексуальным парнем, и ему, должно быть, было больше восемнадцати, потому что он гордо разъезжал на маленьком желтом «Альфа Ромео». После обеда мы встречались в отельном кафе и целовались. Моя мама отправляла Филиппа шпионить за нами, и он просто сидел в сторонке. Мы с Филиппом жили вместе, и однажды ночью, пока мой брат спал, Ванни пробрался к нам в комнату. Все происходило крадучись, шепотом, и я чувствовала себя очень взрослой, но не смогла оправдать его надежд. Ванни хотел от меня большего, чем то, что я готова была ему дать, так что наш милый флирт так и остался на стадии поцелуев. Потом мы еще переписывались в течение какого-то времени, что было как нельзя кстати с точки зрения изучения языка – я выучила итальянский благодаря любовным письмам.
Мои первые серьезные отношения были с парнем по имени Сохраб. Он родился в Иране и изучал архитектуру в Оксфорде. У него была красивая улыбка, он ездил на бирюзовом «Фольксвагене» и был очень обходителен со мной. Я тогда только приехала в Stroud Court, школу-пансион для девочек рядом с Оксфордом. Учеба еще не началась, но я приехала пораньше, как и Даная, гречанка из Афин, и мы с ней в тот год стали лучшими подругами. Мы с Данаей сходили на выставку скульптур Генри Мура в музей Эшмола, а потом пошли пить чай в отель Randolph, который был напротив. Там мы познакомились с двумя симпатичными персами – Сохрабом и Шиданом – и тут же подружились.
Согласно школьным правилам, нам разрешалось покидать территорию пансиона по вечерам в среду и воскресенье и на целый день по субботам. В следующую среду Сохраб пригласил меня в кино на «Доктора Ноу», первый фильм о Джеймсе Бонде. Мой английский был так себе, поэтому я не поняла почти ничего из того, о чем говорили персонажи, но чудесно провела вечер. Сохраб был добр и учтив. Мои родители как раз находились в процессе развода, в котором было мало приятного, и после чтения писем из дома на меня накатывали грусть и ощущение бессилия. Сохраб утешал меня и угощал индийской кухней. До этого я никогда не была в ресторане с парнем, и это казалось чем-то особенным.
Потом мы шли в его комнату на улице Банбери-роуд, где из мебели стояли только большой стол у окна и широкая кровать. Там было очень влажно и холодно, и каждый час ему надо было опускать монету в шесть пенсов в обогреватель, чтобы тот продолжал работать. Его кровать дарила ощущение уюта, как и он сам. Мы подолгу целовались. Я была девственницей и все еще носила девчачье хлопчатобумажное нижнее белье, за которое мне было стыдно. Мне хотелось казаться старше и искушеннее, но я не хотела заниматься сексом. На какое-то время мы расстались, а потом снова начали встречаться, и к тому времени я уже купила шелковое белье. Мне было 16. Он стал моим первым любовником – нежным и внимательным. Мне было хорошо с ним. Много-много лет спустя я узнала, что я тоже была у него первой. Ему был 21 год.