Когда я в Нью-Йорке, я прохожу все пять лестничных пролетов вверх и вниз в центральном офисе DVF, иногда перешагивая через две ступени, даже когда я на каблуках. Я все так же упорно занимаюсь плаванием, будь то в море, своем бассейне в Cloudwalk или в любом отеле мира, где я останавливаюсь. Я концентрируюсь на физической нагрузке, считаю, сколько раз проплыла длину бассейна, – это тоже своего рода медитация, с помощью которой можно освободить мозг от мыслей и побыть наедине с собой.
Я поддерживаю гибкость с помощью йоги, занимаясь несколько раз в неделю в специальной студии, которую сделала в соседнем со своим офисом помещении. Растяжка и скручивания помогают мне почувствовать каждую часть своего тела и позволяют оставаться очень гибкой. Неотъемлемая часть йоги – глубокое дыхание, и я практикую длинные вдохи и медленные выдохи, когда мне нужно расслабиться и снять напряжение. Раз в неделю я делаю процедуры для лица у англичанки по имени Трейси Мартин. Она что-то прикрепляет к подушечкам своих пальцев – я не знаю, что именно, – и проводит микротоки, воздействуя на кожу лица и помогая противостоять силе гравитации. (То же самое делает улыбка, о чем я узнала от модного фотографа Марио Тестино.) Я хожу к Трейси уже пятнадцать лет, и мои сотрудники знают, что это единственная запись, которую нельзя отменить.
Ну и самое главное – минимум раз в неделю я делаю массаж, особенно в поездках. Раньше я думала, что от него нет никакого толку и это просто баловство, но я узнала, что это не так. Массаж укрепляет защитную систему организма, способствует циркуляции крови и освобождению от токсинов.
Во время противораковой терапии я стала делать точечный массаж шиацу раз в неделю. У меня был замечательный мастер шиацу – талантливый японец по имени Эйзо, который внезапно умер в прошлом году от инсульта. Он помог мне избавиться от волдырей во рту, которые появились от облучения, дав порошок из редкого гриба. Каждый вторник на протяжении девятнадцати лет, по утрам перед Трейси Мартин, я ходила к нему на глубокий массаж для корректировки всех перекосов. Он ходил по моей спине, вправляя позвоночник. Мне очень его не хватает.
Еще одним следствием моей истории с раком стало знакомство с доктором Дюррафур – врачом-гомеопатом из Парижа, с которым меня познакомила моя подруга актриса Мариса Беренсон. Я бываю у него раз в год – сдаю полный анализ крови, и в зависимости от результатов он прописывает мне разные виды антиоксидантов – все натуральное и на основе растительных компонентов. У меня с десяток маленьких баночек с таблетками и жидкостями – я держу их в сумке и вожу с собой по всему миру. Дали ли они положительный эффект? Мне хочется верить, что да. Например, я легко пережила менопаузу. Однажды у меня прекратились менструации, и на этом все закончилось.
А еще Мариса познакомила меня с Бьянкой, целительницей, которая смогла облегчить мои мучения с ожогами. Я до сих пор звоню ей в тяжелые моменты. Я крестная мама ее сына Жюльена.
Я пришла к выводу, что, когда ты болен, большая часть выздоровления зависит от врачей и науки, но есть также часть, которая зависит от нас, – нужно найти и использовать свою собственную силу.
Старение нам неподвластно. Но то, как мы с ним справляемся, находится в наших руках.
Когда я была маленькой девочкой, мне всегда хотелось быть старше своего возраста. Когда папа был за рулем, вместо того чтобы нормально сидеть рядом, я стояла на коленях, чтобы люди думали, что я взрослая. Я притворялась, что у меня морщины, и царапала себе лицо ногтями, чтобы на нем была печать жизненного опыта, как у французской кинозвезды Жанны Моро. Когда мне исполнилось двадцать и мама спросила, какие у меня в связи с этим ощущения, я сказала: «Ну, я настолько давно всем говорю, что мне двадцать, что теперь мне без разницы». Я всегда выглядела старше своих лет. Настолько, что, когда 22 марта 1976 года журнал Newsweek поместил на обложку мое фото, редакторы не поверили, что мне 29, и отправили корреспондента в Брюссель, чтобы тот сходил в архив администрации города и проверил мое свидетельство о рождении.