Приглашение Ферретти поучиться у него было заманчивым. «Я подумаю», – сказала ему я. По правде говоря, несмотря на всю роскошь Парижа, я хотела уехать оттуда. В Париже царил хаос. Весной 68-го студенты устроили забастовку и оккупировали Сорбонну, вскоре за ними последовали рабочие, устроив всеобщую забастовку и остановив работу аэропортов и железнодорожных станций. Я была ровесницей бастующих студентов и сочувствовала им, но должна признаться, что пробиралась через баррикады, в основном чтобы попасть в ночной клуб New Jimmy’s на бульваре Монпарнас.
Тем летом, приняв предложение Ферретти, я ушла от Коски и переехала к маме в ее новую квартиру на улице Перголез. Начались мои частые поездки в Италию на практику к Ферретти. Много лет спустя Коски снова появится в моей жизни – он влюбился в мою дорогую подругу, сценариста и режиссера Даниэль Томпсон. Каждое лето они проводят время со мной и Барри на нашей яхте.
Я помню, словно это было вчера, как я сижу в печатной мастерской Ферретти за его спиной, пока он орет на художника-колориста за то, что желтый цвет у него получился слишком ярким или розовый – слишком бледным. Я вижу, как сижу позади него на текстильной фабрике, а он все орет и орет на оператора станка, у которого получился слишком рыхлый или слишком плотный трикотаж. Он постоянно кричал и всегда горел своим делом, пристально следя за качеством нанесения рисунка и за плотностью ткани, а я сидела позади него, наблюдая за происходящим и запоминая.
Комо был центром производства шелковых изделий в Италии, и туда стекались толпы иллюстраторов и художников, которые продавали свои работы производителям шелка. Глядя на все глазами Ферретти, я узнала, какие рисунки лучше подходят для печати, как создается повторяющийся узор, в чем заключается разница между технологией печати на суровье и печати вытравкой на окрашенной ткани. У его талантливых художников-колористов я научилась создавать гармоничную палитру, а у него самого – договариваться о ценах за эскизы. Сейчас я осознаю всю гениальность Ферретти и понимаю, как же мне повезло, что у меня была возможность сидеть с ним рядом, смотреть, как наносится узор и как на однотонной ткани, проходящей от трафарета к трафарету, проявляется четкий разноцветный принт.
А еще он обучил меня всему, что связано с джерси. Когда ему приносили образцы трикотажного полотна – эти презентации обычно вызывали больше всего ора, – он показывал мне, как оценивать их качество и плотность. Я была свидетелем бурных дискуссий, которые разворачивались на встречах с инженерами, отвечающими за переработку волокон. Я узнала, что джерси можно сделать из множества разных волокон – обычно это шелк, вискоза, хлопок или акриловое волокно. Он любил говорить: «Секрет в том, как смешать ингредиенты, – точно как на кухне». Ко всему прочему он отлично готовил – его любимым блюдом было bollito misto[8].
Я узнала о техниках крашения и отделки, об использовании средств пропитки ткани, чтобы она пропускала воздух, и почему какие-то волокна делают ткань эластичной, а какие-то – нет. Я научилась всему этому и многому другому, просто сидя позади него на всех встречах с этими талантливыми, искусными технологами, носителями знаний, которые передавались в их семьях из поколения в поколение. Мне казалось, что я бездельничаю, но абсолютно все, что я там услышала, пригодилось мне в будущем.
Вскоре после того, как я стала у Ферретти стажером, он купил неподалеку от Флоренции новую фабрику, которая производила изящные облегающие ночные сорочки. На фабрике было превосходное оборудование с идеальными иглами для работы с трикотажем, и он переделал ее под производство своих рубашек и футболок. С тех пор «Текстильная мануфактура Ферретти» стала вертикальным производством, объединившим все звенья процесса – от производства волокон и трикотажа до нанесения рисунка на ткань и выпуска готовой одежды. Реорганизация фабрики снова сопровождалась бесконечным ором, но к тому моменту я уже так к этому привыкла, что почти перестала обращать внимание. Вместо этого я наблюдала за созданием потрясающей компании по производству одежды, и вскоре это оказало огромное влияние на мою жизнь.
Многому из того, чем я занимаюсь по сей день, я научилась у этого человека. Я и подумать не могла, что такое произойдет, поэтому теперь я все время говорю молодежи:
Слушайте, все время слушайте. Большинство молодых людей, за исключением тех, у кого есть склонность к чему-то определенному – например, к игре на фортепьяно или к медицине, – не знают, кем они хотят быть, поэтому очень важно внимательно слушать. Иногда перед тобой открывается дверь, и тебе кажется, что за ней ничего не стоит, и тем не менее она оказывается значимой, поэтому так важно быть любознательным и внимательным – бывает, что ты чему-то учишься, сам того не осознавая.