— До свидания. Всего тебе хорошего, Мицу, — Кано Таэко повернулась к окну. Плечи ее вздрагивали.
В тот день, когда Мицу приехала в лепрозорий, шел дождь. А сейчас погода была ясная. Акации по обеим сторонам дороги качались под ветром, их листья отливали серебром.
Возле каштана, под которым три недели назад ее обнаружила сестра милосердия, Мицу остановилась и посмотрела на лепрозорий. Из трубы общежития медперсонала поднимался тонкий дымок.
«Да, теперь я знаю, какие там живут люди… какие у них страшные лица… страшная жизнь… бессонные ночи… Но не нужно больше думать об этом… Что мне до них?.. Чем я могу им помочь?..»
На автобусной остановке Мицу поставила чемодан и повернулась спиной к лепрозорию, приняв равнодушный вид.
Две крестьянки, ожидавшие автобус, смотрели на нее с любопытством.
«Не смотрите так на меня. Я хоть и оттуда, но я не больная. Я не такая, как те, кто живет там. Не верите — пойдите и узнайте».
Но в эту минуту перед ней возникло воспаленное лицо Кано Таэко… глаза женщин, прильнувших к окнам больницы… снова Кано Таэко, отвернувшаяся к окну… Как ласковы были с ней эти люди… учили вышивать…
У Мицу было такое чувство, будто она совершила предательство.
«Какая я дрянь!» — подумала она.
Она опустила голову и стояла так, ковыряя землю носком ботинка, пока не пришел автобус.
В Одембе, выйдя из автобуса, Мицу глубоко вздохнула — теперь она дышала воздухом того мира, в который так жаждала вернуться. Полуденные лучи солнца заливали витрины с сувенирами, многочисленные киоски вокруг привокзальной площади. Продавцы протирали стекла витрин и магазинные полки.
По улице медленно шел серебристый автобус. Провезли рекламу нового фильма. Часы на кинотеатре показывали половину второго.
Куда ей спешить? В Токио, где ни родных, ни друзей? В Кавадзаки, в пивной бар? Нет, нет, только не туда. Да никто и не поверит ей: ни хозяин, ни девушки…
С чемоданом в руке Мицу пошла по незнакомой улице. В витринах была выставлена косметика, а за пыльными стеклами ресторанчика — китайская лапша, сделанная из парафина. Раньше Мицу и внимания не обратила бы на это, но сейчас она жадно рассматривала все, что попадалось ей на пути. После больницы, где пахнет хлоркой и смертью, она радовалась всем сердцем встрече с самыми обычными вещами.
Из магазина пластинок слышалась песня в исполнении Табаси Ёсио — любимого певца Мицу.
Она отправилась смотреть «Мы матросы», хотя уже видела этот фильм. Главную роль в нем исполнял Сата Кэйдзи — актер, которого Мицу не очень любила. Но при виде яркой рекламы она заволновалась и купила билет. В зале, полном знакомых запахов, было малолюдно. Плакали дети; какой-то сорванец, встав перед экраном, поднимал руки. Жуя земляные орехи, Мицу часто вздыхала.
Уже смеркалось, когда она вышла из кинотеатра. Тесную улицу заполнила толпа. В доме напротив кто-то играл на сямисене[6].
Мицу вернулась на вокзал и, узнав расписание поездов, присела на скамейку в зале ожидания. Альпинисты в широкополых шляпах и с альпенштоками спорили, каким поездом ехать.
Три недели назад здесь, в зале ожидания, тоже сидели альпинисты. Шел дождь, и они сетовали на непогоду. Одна из девушек угостила Мицу карамелью.
…Как тяжело было у нее на душе в тот день!
Мицу поглядела на запястье и вспомнила мокрую кошку во дворе клиники… вспомнила, как шла, еле волоча ноги, от больницы до вокзала Синдзуку.
Зачем, зачем все это было?
Может быть, права сестра Ямагата и во всем этом действительно есть смысл.
Прибыл пассажирский поезд. Постукивая молотком по колесам, вдоль состава прошел железнодорожник.
— Мит-тян! Неужели это ты? — раздался за спиной Мицу удивленный голос. Ее догнала загорелая девушка в белом платье, со спортивной сумкой в руках. — Не узнаешь?
Нет, Мицу не забыла Миура Марико, но продолжала молчать.
— Что с тобой, Мицу?
— Я рада видеть тебя, Миура-сан.
— Наконец-то узнала.
Мицу помнила, как три недели назад она притворилась, будто не видит Марико. Тогда она впервые поняла, какая между ними пропасть.
— Я еду с дядей на пикник на озеро Гако. Случайно увидела тебя из окна машины. Где ты сейчас работаешь? В Токио?
Лицо Марико выражало дружелюбие, она так и сыпала вопросами.
— Нехорошо, Мит-тян. Ты не написала мне ни одного письма. Я уж думала, что ты вышла замуж.
Слабо улыбнувшись, Мицу покачала головой. У нее не хватало сил отвечать.
— А я думала, что вы вышли замуж, — с трудом выдавила она.
— Пока нет, но у меня есть жених…