Слова директора мне было слушать куда приятнее, чем речь священника. Они гораздо больше убеждали меня в том, что теперь я на самом деле муж Марико.
После церемонии состоялся небольшой банкет. Окружив нас, все трижды прокричали: «Банзай!» — и громче всех, размахивая руками, кричал Нагасима. Сослуживцы тоже махали и кричали, но их взгляды выдавали старательно скрываемую зависть.
Представляю, как, расходясь со свадьбы, они перебрасывались между собой фразами, вроде этих:
— Вот пройдоха! Такой и в воде не утонет.
— Разумеется. Но у него диплом.
Да, плавать я умею. Я женился по расчету, но расчет этот соединялся с искренней любовью к Марико. В конце концов, любовь без эгоизма немыслима. И вообще, на мой взгляд, эгоизм — это то же самое, что жажда счастья, и если я хорошо держусь на воде, так это на пользу не только мне, но и Марико.
Из дворца Мэйдзи мы сразу же поехали на один из токийских вокзалов.
Для свадебного путешествия нам предлагали разные маршруты. Называли Хаконэ и Неккай, но мы выбрали озеро Сандзю.
Как-то незадолго до свадьбы Марико сказала:
— Помнишь нашу поездку на Сандзю?
— Кажется, там я продемонстрировал высший класс верховой езды?
— Я бы назвала это иначе, — засмеялась Марико. — Ты все шутишь!
— А кто выходит замуж за этого шутника?
— Глупый, ведь благодаря той лошади я и полюбила тебя.
Так мы пришли к выводу, что своим счастьем обязаны крестьянской кляче, и посему свадебное путешествие решили совершить на озеро.
До Одембы мы ехали поездом, а там взяли легковую машину. Вскоре между бронзовых гор показалось синее озеро, окруженное золотистым лесом.
— Я буду тебе хорошей женой, — шепнула Марико, когда мы, взявшись за руки, пошли к озеру.
— Прошу тебя быть хорошей во всех отношениях. О, кажется, на этом месте лошадь опозорилась.
— Да перестань ты! — кокетливо возмутилась Марико. — Перестань говорить о таких вещах.
— Почему? Разве мы не обязаны нашим счастьем госпоже кляче?
На озере мы пробыли два дня. На третий погода испортилась и мы решили автобусом вернуться в Одембу.
Началась пора листопада. Желтые листья покрывали дорогу, ложились на крышу автобуса.
— Помнишь, тогда мы тоже возвращались этим путем.
В ее поведении я заметил резкую перемену. Она быстро освоилась с ролью жены, и мне это казалось странным.
— Когда «тогда»?
— Ну в тот раз, когда ты ездил на лошади…
— Может быть.
— Не может быть, а совершенно точно, — продолжала Марико. — Тогда еще Оно-сан спросил, что это за здания.
— Какие?
— Разве ты не видишь? Вон там в лесу. Они похожи на казармы. Кондукторша сказала, что это лепрозорий, больница для прокаженных. И мы бросились закрывать окна. Я тоже перепугалась.
Я прислонился лбом к оконному стеклу. В памяти всплыло грустное лицо Мицу, той Мицу, которую я встретил в Кавадзаки. Она была похожа на мокрую кошку. Подавляя рыдания, она еле слышно прошептала: «Я еду в Одембу. Там есть больница»…
А я? Я знал, что это за больница, и поэтому, глядя на темно-красные пятна на запястье Мицу, не сдержал удивления и страха:
— Неужели это правда, Мицу?
— Да, так сказал доктор.
— Зачем же ты тогда пришла сюда? Неужели ты не понимаешь? Возвращайся домой и ложись.
Сначала я не выбирал слова, говорил отрывисто и грубо, потом смягчился.
— Извини, что я тебя позвал, я не знал, что ты больна. Но ты не расстраивайся. Теперешними лекарствами любую болезнь вылечат.
Мы вышли из бара. Я держался на некотором расстоянии от Мицу. Вскоре я торопливо распрощался с ней и заспешил к вокзалу. У лестницы я оглянулся, но Мицу уже затерялась в толпе.
И вот теперь, прижимаясь лбом к холодному стеклу окна, я ее вспомнил… Она живет где-то в этом лесу.
От моего дыхания стекло запотело.
— О чем ты задумался? — обеспокоенная Марико прислонилась к моему плечу. — У тебя такой несчастный вид.
— Ну что ты! Я сейчас самый счастливый человек на свете.
Я говорил правду. Я действительно думал, что счастье теперь всегда будет со мной. А Мицу?.. Я считал, что страдания этой бедной девушки никак меня не касаются…
И все же в конце того года я отправил Мицу новогоднее поздравление.
Прежде я никогда и никому не посылал поздравлений. Но теперь Марико настаивала, чтобы я аккуратно поздравлял со всеми праздниками друзей, сослуживцев и тех, кому я чем-нибудь обязан.
Жили мы в новой квартире в Мэгуро. У нас были и передняя, и гостиная, и спальня, шкафы для одежды, трюмо, разные статуэтки и безделушки. Рядом со мной Марико в кимоно деловито растирала тушь. Словом, уют, который мне и не снился, когда я студентом жил в грязной комнатушке.