В ответном письме она назначила мне свидание у вокзала Ситакитадзава, недалеко от которого жила. Она писала, что не хочет встречаться со мной в многолюдных районах Синдзуку или Сибуя, потому что боится заблудиться.
Место нашего свидания я запомнил хорошо. Еще бы! Рядом находилась привокзальная уборная, и от нее так воняло, что не запомнить это было невозможно. Над головой проносились поезда, и с эстакады на мои рваные ботинки падали черные капли.
Это была окраина Токио, еще не оправившаяся от военных ран.
Я нащупал деньги в кармане и с облегчением подумал: «Все-таки хорошо, что она не назначила свидания в кафе». В моем положении глупо тратить тридцать иен на две чашки кофе, когда есть более удобные и, главное, более дешевые места свиданий, известные каждому токийскому студенту.
Итак, я ждал. Часы у входа в кинотеатр показывали половину пятого.
Ее письмо пришло в невзрачном желтеньком конверте. На дешевой почтовой бумаге неровным ученическим почерком Мицу писала, что работает в конторе фармацевтической фабрики и что до конца рабочего дня им уходить не разрешают.
«Неужели в университете тоже есть поклонники Вакаяма Сэцуко? В воскресенье я смотрела «Зеленые горы» с ее участием. Она восхитительна. Я запомнила песню из этого фильма и пою ее во время работы. Кроме Сэцуко, из новых артистов мне нравится Цурута Кодзи».
Многочисленные орфографические ошибки в ее письме заставили смеяться даже Нагасиму.
- Где ты раскопал эту принцессу? - хохотал он. - Вот так «черепаха»!
На тогдашнем студенческом жаргоне «черепахой» назывался непритязательный парень, а «зайчихой» - предмет его ухаживаний; тем самым их любовь уподоблялась погоне черепахи за зайцем.
- Заткнись! - сердито крикнул я. - У тебя и такой нет.
Но, вдоволь нанюхавшись вони из вокзальной уборной, я вспомнил этот разговор с Нагасимой и почувствовал к себе отвращение.
В пять часов кончился рабочий день. Густая толпа повалила с вокзала, растекаясь в разные стороны, но девушки, похожей на Морита Мицу, не было видно.
По другую сторону железнодорожных путей остановился рекламный автобус, и коренастый мужчина стал прокручивать модные песенки.
Я решил отправиться домой, если она не приедет со следующей электричкой.
«Это тебя бог наказал. Так тебе и надо. Нечего лезть в любовники», - издевался я над собой.
В это время две девушки, поглядывая по сторонам, подошли к рекламному фургону и о чем-то спросили мужчину. Когда мужчина показал в мою сторону, я понял, что одна из них - та, которую я жду. Может быть, это она спряталась за спину подруги. Обе они стеснялись - это было видно по их лицам и по тому, как они нерешительно подталкивали друг дружку.
- Спроси его, - шепнула та, у которой, как у деревенской школьницы, на плечах лежали две косы. Она была низкорослая и широкая в плечах.
- Сама спрашивай.
Обе они были одеты, как одеваются девушки рабочих окраин Токио: в одинаковые оранжевые кофточки и черные юбки. Обычно эти девушки любят ходить в бильярдные и тиры. В кино они бывают по воскресеньям, когда билеты стоят дешевле, и по окончании сеанса, аккуратно сложив, уносят с собой программку, пахнущую типографской краской.
«Как я пал!» - вскричал я мысленно.
Но если уж так получилось, я постараюсь не остаться в накладе и выберу ту, которая лучше.
Пожалуй, девушка повыше была стройнее, у нее был милый носик, и вообще она казалась привлекательней.
- Кто из вас Морита Мицу-сан? Ты?
Я ошибся. Морита Мицу оказалась та, у которой были косы.
- А почему ты пришла не одна?
- Она просила меня прийти вместе с ней. Но я говорила, что мне не надо ходить, - с обидой сказала Другая.
Конечно, я с самого начала понимал, что иду на свидание не с прекрасной феей, а с девушкой, которую вполне справедливо высмеял Нагасима. Но теперь, встретившись с ней, я почувствовал себя таким жалким... Будто не нашел своей фамилии в списке поступивших в университет, хотя в глубине души понимал, что меня не примут.
- Мит-тян, я пошла домой.
- Что ты! Оставайся с нами, - Мицу растерянно тронула подругу за плечо.
Та отстранилась и, недоброжелательно поглядев на меня, побежала по каменным ступенькам на вокзал.
Над нашими головами с грохотом пронеслась электричка. Пыль, поднятая ею, покрыла короткие ноги Мицу, выглядывающие из-под старомодной юбки. Вид ее бежевых, плохо натянутых чулок вызывал у меня брезгливое чувство.
- Что мне делать? Ёко-сан меня покинула, - невнятно пробормотала она, ковыряя землю носком ботинка.
- О чем ты беспокоишься? Разве ты никогда не встречалась с мужчиной?
- Что вы! Что вы! Я...
- А в кино ты ходишь одна?
- Нет, с Ёко-сан, - Она улыбнулась доброй и в то же время глуповатой улыбкой. - Выходные дни мы проводим вместе.
Я больше не мог стоять рядом с уборной и пошел от вокзала. Девушка, как послушная собачонка, следовала за мной.
- Куда мы пойдем?
- Сейчас узнаешь. Только не удивляйся, - сказал я, вспомнив советы Кима-сан: «Говори всякую чепуху, все сойдет».
Всякую чепуху! Мне было жалко себя, жалко времени, потраченного на ожидание этой уродины с тупым лицом.
Но и уйти от нее я тоже почему-то не мог.
Стемнело. Окончив рабочий день, угрюмые люди, толкая друг друга, спешили домой.
Морита Мицу изо всех сил старалась не отставать от меня. Короткая и широкоплечая, она пыталась попасть в ногу и, делая непривычно широкие шаги, некрасиво, совсем не по-женски раскачивалась.
Мы вышли на широкую площадь; повсюду гуляли парочки. Было прохладно, а на носу Мицу выступили капельки пота.
- Я никогда не бывала в таких многолюдных местах. А вы?
- Приходилось. Я здесь лотерейные билеты продавал. Ведь если я не заработаю, я не смогу ходить в университет.
Я не постеснялся сказать о своей бедности, понимая, с кем имею дело. Было бы смешно искать расположения этой кретинки.
- Вам приходится подрабатывать?
- Да. И на еду и на учебу нужны деньги.
Я и сейчас помню, с каким состраданием она посмотрела на меня и как, остановившись, сунула свою маленькую руку в карман дешевой кофточки.
- В чем дело?
- Вы платили за меня в трамвае. Я должна отдать.
- Какие глупости!
В светофоре на перекрестке зажегся зеленый свет, и люди торопливо потекли через улицу в сторону кинотеатра. Ничуть не стесняясь окружающих, Мицу громко говорила:
- Вы не тратьте деньги зря. Я за себя заплачу. Заплачу. Мы с Ёко-сан каждая за себя платим, когда ходим в кино.
- У тебя при себе много денег?
- Четыреста иен.
Четыреста иен... В два раза больше, чем у меня. Я взял сто иен у Нагасимы, и сто было у меня, но тратить их не хотелось.
- Хотя ты и девчонка, но денежки у тебя водятся. Сколько получаешь в месяц?
Ее месячный оклад около трех тысяч иен, похвасталась Мицу, но иногда получается больше, так как, если не хватает рабочих рук, она помогает фасовщикам и за это получает отдельно. Живет она в одной комнате с Ёко.
- А родом ты откуда?
- Кавакоси. Слыхали?
- Нет. Домой часто ездишь?
Скорчив печальную гримаску, Мицу отрицательно покачала головой. Наверное, дома у нее что-то неладно.
В те годы мы часто ходили в кабачок «Поющие голоса». Сейчас он начал хиреть, а тогда был ничего. Днем он казался невзрачным, но вечером, когда в зале зажигались свечи и светильники, на длинных шнурах свисающие с потолка, а на стенах плясали неясные тени, жизнь в нем бурлила. Отделанный снаружи деревом, кабачок напоминал горную хижину. Мужчина в русской рубахе, обслуживающий клиентов, в свободные минуты пел русские песни, аккомпанируя себе на гармони. Этот кабачок, а также «На дне» в Синдзуку и «Подземные обитатели» у Сибуя были излюбленными местами студентов.
Очевидно, Мицу впервые попала даже в такое отнюдь не шикарное заведение, если, едва ступив на порог, попятилась назад, как ассенизатор, оказавшийся в императорском дворце.