Здесь все еще был вечер: три месяца, как Йошифуджи пришел ко мне; десять лет в моем лисьем мире. Почти все мужчины, которые наблюдали за ритуалом, стояли группками и громко разговаривали, не замечая моего мужа. Йошифуджи сделал несколько неровных шагов по направлению к ним. У меня двоилось в глазах: я видела отражение двух Йошифуджи. Один был в красивых парадных платьях, уже немного пыльных, все еще держащий пустые ножны в руках. И другой: в грязных и рваных повседневных одеждах, с обточенной червями палкой — это был человек, три месяца проживший с лисами в их норе.
Ребенок Шикуджо первый заметил Йошифуджи.
— Отец! — крикнул он и побежал. — Это ты?
— Сын? — с сомнением проговорил мой муж. — Тамадаро? — Я увидела, как возвращалась к нему память, но лисья магия была достаточно сильна, чтобы создать новое восприятие вещей. — Как, ты даже не изменился за все то время, что меня не было?
Тамадаро обнял своего отца.
— О, отец, что с тобой случилось? Ты выглядишь таким старым!
Йошифуджи посмотрел на ребенка, обнимающего его.
— Это не важно. Твоя мать вернулась? Меня так расстроил ее отъезд. Ее так долго не было! Но я встретил замечательную женщину, женился на ней, и у нас есть чудесный маленький мальчик.
— Но у тебя есть я! — сказал ребенок, готовый заплакать. — Я твой сын.
— Да, — сказал Йошифуджи нерешительно. — Но мой другой сын и моя жена… Я их так люблю.
Мальчик обернулся и посмотрел на темные комнаты. Я увидела там тень, услышала шелест платьев, и поняла, что это была Шикуджо, которая только смотрела, не решаясь нарушить правила приличия и поприветствовать своего мужа в присутствии стольких людей. Мальчик выпрямился:
— И где этот твой сын?
— Там, — сказал мой муж, показав на сторожку.
И тогда они увидели меня.
— Лиса! — крикнул один мужчина, и потом все закричали.
— Лиса! Лиса! — Они бежали ко мне, к сторожке, с палками и факелами в руках.
— Муж! — закричала я. — Останови их!
Он заколебался:
— Жена? — неуверенно спросил он.
— Лиса! — словно в ответ ему крикнули другие мужчины.
— Пожалуйста! — закричала я и протянула к нему руки. Он шагнул ко мне, но мальчик бросился к нему. Йошифуджи зашатался и остановился.
Перед тем как на меня накинулись мужчины с палками, я снова посмотрела на дом и ясно увидела лицо Шикуджо, стоявшей на веранде. Я увидела слезы на ее лице и поняла, что она единственная здесь (кроме моего господина), кто видит меня в образе женщины.
Мужчины поймали нас. Они воткнули факелы в землю так, чтобы было видно нашу нору под сторожкой, и оградили ее палками. Моя семья разбежалась в разные стороны. Я попыталась убежать со своим сыном, но они бросили в меня факел, а потом палку, и мой сын, который был всего лишь детенышем, убежал, прикрываемый рукою своей няни. Я видела, как ударили палкой Дедушку. Черно-белая собака стояла в замешательстве, не зная, что ей делать, пока ее не ударили палкой и она не убежала, завыв от боли.
Мужчины преследовали меня до тех пор, пока я в панике полностью не сбросила свой женский облик. Я почти теряла сознание от боли, но мое лисье тело все равно продолжало бежать, оставляя после себя кровавые следы.
Прошли дни, прежде чем я снова вернулась к женскому обличью.
Книга четвертая
Зима
Ты приходил сюда?
Ты ходил к себе?
Я даже не знаю,
Был ли это сон или реальность?
Спали ли мы или бодрствовали?
1. Дневник Шикуджо
Целебные огни.
Мы жжем травы как эссенцию. Часто эти травы не очень приятно пахнут, от них валит густой плотный дым, из-за которого слезятся глаза. Иногда кажется, что вонь от них сможет поднять даже мертвого. Однажды Хито стало плохо после того, как он навестил моего мужа.
Мой муж состарился на многие годы за те несколько месяцев, что отсутствовал. Его волосы поредели и стали седыми. Он все еще был бы привлекателен (но уже как мужчина старше на десять лет), если бы не был так истощен. Его кожа посерела и покрылась паутинкой морщин. Даже обтирания не смогли удалить въевшуюся грязь с его рук и ног. Мне бы хотелось, чтобы он поел немного вареного риса, тогда ему стало бы лучше, но он еще не приходил в себя после того, как упал в саду.
Мы клали под матрац распаренные листья подорожника. Они тоже неприятно пахнут. Листья пропитали его матрац, ночные платья и испортили самшитовый пол. А он, закутанный в мокрую ткань, ворочался и стонал во сне так же, как и раньше.