— Ты не ушла, — сказала она. Ее голос был спокойным, как будто она говорила о живописи, но ее руки дрожали.
Люди часто говорят, когда это не нужно. По крайней мере я свободна от этого. Я запахнула платья и молча посмотрела на нее.
— Слуги сказали мне, что ты все еще здесь, — сказала она тем же будничным тоном. — Некоторые уезжают отсюда, из этой долины. Они говорят, что наш дом проклят. Это так?
Я ничего не ответила. Я знала, что не проклинала их. Да и на самом деле она не спрашивала меня.
— Уходи, — сказала она. Ее голос начал дрожать. — Неужели тебе мало того, что ты уже сделала?
— Я не сделала ничего плохого. Я лишь любила его, — сказала я. — А теперь он твой. Ты победила.
— Победила? — она горько рассмеялась. — Он стал старым и больным. Он ничего не может, кроме как спать и плакать.
— Мне он не казался старым, — прошептала я. — Я любила его.
— Любила? — прошипела она. — Что ты можешь знать о любви? У тебя нет души. Любовь — это боль, терпение, страдание.
— Я думала, что любовь — это веселье и радость, — сказала я. — Но иногда, я согласна, это еще и боль. Теперь я знаю.
— Это и то и другое, — признала она. Слезы потекли по ее лицу. — Оставь нас в покое. Неужели ты не достаточно причинила нам зла? Все вы…
— Не только я одна, ведь так? — медленно проговорила я. — Ты стала причиной того, что много лет назад мой Дедушка стал человеком.
— Нет! — Шикуджо бросила в меня таз. Он упал на землю и разлетелся на тысячи осколков: цветы и листья раскололись на голубые и зеленые кусочки.
— Ты любила моего Дедушку? — спросила я.
— Нет, — прошептала она. Ее гнев (или это все же был страх?) исчез. — Его не было на самом деле. Это был всего лишь сон! Как сейчас.
— Это было реально, — прорычала я. — Так же реально, как и сейчас. Я настоящая. Или ты предпочитаешь лгать самой себе?
Но она меня не слушала. Она внимательно осматривала свои ногти и медленно и глубоко дышала, будто боясь упасть в обморок.
— Моего мужа так часто не было рядом. А тот мужчина, который читал мне стихи, он не был лисом. Он был вежливый, обаятельный и весьма уважаемый. Он не мог быть лисом! Я не знаю, кем он был или чем, я знаю только то, что он очень сильно меня хотел.
— Как я хотела твоего мужа. Я любила его. Я родила ему ребенка. А теперь Йошифуджи нет, мой сын умер, а у тебя есть и муж и сын. — Я замолчала, задумавшись. — Жена Кая-но Йошифуджи, какого цвета глаза у твоего ребенка?
— Он нормальный, — чуть слышно сказала она. — Он сын моего мужа.
Это была ложь, я знала это. Глаза ее ребенка были с золотыми искорками.
Через мгновение она снова заговорила:
— У него не было сердца. — Она говорила не о своем сыне и не о муже, я знала и это.
— Откуда ты знаешь, какое у него было сердце? — спросила я мягко. — Я его внучка, и я знаю, что он любил тебя.
— У него не было души! Ни у кого из вас ее нет.
— Моя госпожа? — Хито появился из темных комнат позади Шикуджо. — Вы с кем-то разговариваете? — Он посмотрел в мою сторону, но не увидел меня.
— Ни с кем, — сказала Шикуджо. — Со своими страхами. Ты видишь лису в саду?
Он прищурился:
— Она за глиняным горшком?
Я закрыла глаза и ждала своего приговора. Я хотела жить, но в тот момент у меня не было сил сражаться за свою жизнь. Если бы она приказала убить меня, я бы даже не смогла убежать.
— Пожалуйста, скажи слугам, чтобы они прогнали ее, — сказала Шикуджо.
8. Дневник Шикуджо
Даже сейчас, после всего, что случилось, нас преследуют лисы.
Сегодня утром, пока я смотрела за мужем, я вдруг уснула, и мне приснился сон. Конечно же, там были лисы. Точнее, одна лиса. Во сне мы разговаривали с ней, но когда я пытаюсь вспомнить слова, они ускользают от меня и словно улетают ввысь, где я не могу дотянуться до них — как стрекозы от кошки. Я помню только чувства, которые у меня остались после этого сна: страх и злость, грусть и ужас.
Конечно же, это был всего лишь сон. Когда я проснулась, я была на веранде дома моего мужа. Я уронила таз.
Мне кажется, я никогда не смогу освободиться от них. Они всегда будут мне сниться. Я всегда буду бояться их. Потому что даже если мы никогда больше не увидим лис, если наш сын будет расти в мире, в котором не будет существовать лис, лисы пометили нас, они запятнали меня, нашу семью. Мы никогда больше не сможем стать такими, какими когда-то были. Это очень плохо.