Нора была темной, пахла моей семьей и сыростью. Я любила лежать в ней весенними днями. Я дремала и ждала наступления ночи. Я клала морду на спину моего Брата и сквозь запах его шерсти вдыхала воздух снаружи, сладкий и свежий.
По ночам мы выходили из норы.
Мать и Дедушка охотились, иногда вместе, но чаще по отдельности — кто-то должен был присматривать за нами, когда мы играли у норы. Мать почти никогда ничего не приносила, зато Дедушка всегда возвращался с киджи-фазаном или полусъеденным кроликом. Он бросал их нам, а мы дрались. Мы с Братом тоже охотились. Мы ловили выпавших из гнезда птенцов. Учились ловить червей, птиц и приберегать добычу на более голодные дни. Я играла с черно-синими жуками и ела их. Дралась с Братом за добычу. Я училась быть лисицей.
Нора была вырыта под зданием, плоским и черным, которое возвышалось над нашими головами на трех деревянных опорах. Когда я немного подросла и стала достаточно любопытной, я запрыгнула на эту постройку.
Я увидела и учуяла пещеру, крытую мертвой травой. Пол, сделанный из самшитовых досок, был гладким, холодным и плоским. Сквозь щели я видела, как мой брат лает на Дедушку — нетерпеливый отрывистый звук. Я поцарапала когтями пол. Снизу донесся едва слышный топот брата. Он сунул нос в щель и засопел.
— Сестра?
— Я хожу по тебе. — Я не могла понять этого.
— Где ты?
Я не знала, что ему ответить. Пол, на котором я стояла, был крышей над нашей норой. Там был мой Брат, в конце концов — я знала это. Что же еще это могло быть?
Скребущий звук позади меня.
— Это здание, — сказал Дедушка, он потянулся и прошел мимо меня. — Дом. Люди строят его, чтобы жить.
Брат тоже забрался к нам наверх.
Я оглянулась. Стен не было, только пустые каркасы ширм и решетки. За ними, вдалеке, я увидела другие дома, с крышами, стенами, стоящие на опорах, с крытыми переходами, ведущими от одного дома к другому.
— Это нора! — догадалась я. — Большие здания — это комнаты, а маленькие, которые ведут от комнаты к комнате, — это туннели. Как в нашей норе.
Брат понюхал основание столба и поднял заднюю ногу.
— Как они сделали это место?
— И зачем? — спросила я. — Если это нора, то она слишком открытая. Как она может быть безопасной?
— Здесь жили люди. Они ничего не боялись. Когда они были здесь, здание было закрыто стенами, которые люди могли убирать.
— Как они делали это? — спросил Брат.
— Как они сделали все это? — я понюхала пол. Даже теперь я учуяла тени людей. Будто призраки в моем носу.
Дедушка сделал такое лицо, словно съел что-то горькое.
— Магия.
— Люди не владеют магией, — презрительно сказала я. — Магия — это когда весна превращается в лето, а день — в ночь.
— Есть много видов магии, маленький поедатель жуков. Намного больше, чем ты можешь себе представить.
— Что же это за магия? — спросил Брат.
— У них хитрые руки, — ответил Дедушка. — Ими они могут изменять вещи.
Я внимательно посмотрела на свои лапы светло-коричневого цвета с черными кончиками пальцев и поломанными когтями. Совсем не хитрые, не волшебные.
— Но как? — спросила я.
Дедушка оскалил зубы: не враждебно, просто чтобы дать нам понять, что ему надоела эта тема.
— Оставь это, Внучка.
Брат пометил каждый столб тонкой струей мочи. Я подумала, что должна проверить его метки. А Дедушка? Он всегда был очень темпераментным, и сейчас от него пахло раздражением. Я знала, что сейчас лучше оставить Дедушку в покое. Но как я могла сделать это?
— Я всего лишь хочу знать, как это — хитрые руки? — я замолчала, когда он шагнул ко мне. — И какие еще виды магии бывают?
— Это тебя не касается, — уныло сказал он. — Люди никогда не вернутся сюда.
— Но люди живут рядом с нами, за оградой! — воскликнула я (Брат подошел к нам и сел рядом, высунув язык.) — Разве не так? Они живут в таких же норах?
— Просто крестьянские хижины, — фыркнул Дедушка. — Жалкие убогие сараи. Они приводят туда скот и спят с ним под одной крышей.
— Я ничего не понимаю! Крестьяне? — сказала я, но он продолжал, не слушая меня.
— Это, — он окинул взглядом полуразрушенные заброшенные здания и аллеи, — место, где жили господин и госпожа. От них пахло так же сладко, как пахнут поздние цветы. Ее волосы были такие же черные, как мои лапы, и касались земли, когда она стояла. Не было ни одного спутанного волоска. Они носили одежды, будто вытканные из паутины. Осенней паутины. Их жизнь была полна разных чудес. Поэзия, каллиграфия. Они смотрели на луну и стреляли из лука на заднем дворике, где росли глицинии…