Я не ожидала этого броска, поэтому не успела увернуться, и кубок ударил меня прямо в грудь, стукнулся об пол и откатился в сторону.
Под вечер я нашла храм, от которого так пахло благовониями, что я учуяла его раньше, чем увидела. Дюжина мужских голосов напевали какие-то слова на одной ноте и так быстро, что я не могла ничего разобрать. Рядом с храмом были маленькие здания: кухня (оттуда пахло едой), общая спальня (потом), сарай (волами) и домик для паломников (оттуда ничем не пахло). Все эти запахи заглушал один, более сильный — он стелился по земле, словно туман — запах костей и гниющей человеческой плоти. По этому запаху я прошла немного вниз по тропинке и вышла на маленькую полянку, утыканную деревянными дощечками с привязанными к ним ленточками с молитвами.
Я подошла к бугорку грязи в самом конце кладбища, спрятанному в тени деревьев, от которого пахло сильнее всего. Я осмотрелась: никого не было. Я начала рыть.
Лисы умеют рыть и часто делают это. Но рыть могильную землю тяжелее, чем нору. Земля была плотной, с комьями глины. Когда мои лапы облепляла земля, я останавливалась, выгрызала ее и продолжала рыть. Скоро я содрала кожу с подушечек и, когда выгрызала землю между пальцами, чувствовала вкус крови. Запах трупа становился все сильнее.
Зачем люди делают это? Я не могла понять, зачем они сжигают трупы, но это было еще хуже. Наверное, они должны были что-то делать, чтобы куда-то убрать трупы.
Мои когти царапнули ткань.
— Эй!
Я отпрыгнула назад от могилы, обернулась и увидела женщину. Она была словно соткана из тумана — как лунные лисы. От нее тоже ничем не пахло, но те были странными и красивыми, а эта женщина была покрыта бородавками, беззубая разлагающаяся старуха.
— Кто ты? — спросила я.
— Призрак.
— Ты можешь причинить мне вред?
— Да, — ответила она. Ее седые волосы развевались на ветру. Она обнажила свои беззубые десны.
— Я тебе не верю, — сказала я.
Как она могла сделать мне что-то? Она была вся из тумана, из ничего. У нее даже не было зубов. Я продолжила рыть.
— Прекрати это немедленно! Я была богатой женщиной. Я была первой женой Таира-но Садафуна, когда была жива.
— Но теперь ты мертва. Почему ты до сих пор здесь? — Гнилые ребра трупа рассыпались, когда я дотронулась до них. Кожа лица облезла и обнажила скулы. Глазницы были забиты липкой грязью. Рот открылся и заговорил:
— А где я еще должна быть? Тут мое тело.
— Я видела тела и раньше, — сказала я после недолгого молчания. — Мышей и других зверей. Но они просто гнили, и после них оставались лишь кости.
— Мне говорили, что меня ждет перерождение. И я верила этому, когда была жива. Но как я могу верить в это теперь? Я не думала, что умру. А посмотри, как все получилось.
— Перерождение? Все умирают, — сказала я.
— Что ты можешь знать? Ты всего лишь лиса. Мне говорили, что у тебя нет души, и я верила, хотя теперь я в этом сомневаюсь.
Даже став призраком, женщина болтала, как это делают живые люди. Я продолжала откапывать ее череп.
— Оставь меня в покое! — закричала она. — Это все, что у меня осталось.
Ее голова, больше не поддерживаемая землей, скатилась с шеи.
— Уходи! — сказала я.
— Почему? — спросил забитый грязью рот. — Зачем тебе понадобилось выкапывать мое тело?
— Мне нужен череп, чтобы стать женщиной.
— Нет, ты никогда не сможешь стать человеком. Ты — лиса, а я — призрак. Мы с тобой не люди, но по крайней мере когда-то это был мой череп. Оставь его мне!
— Нет, ты хотя бы когда-то была женщиной.
— Ты жива, а я мертва. И ты завидуешь мне? Я бы предпочла быть живой лисой, чем мертвым Буддой. Чего же ты хочешь?
— Любви, — сказала я и, взяв в зубы ее голову, почувствовала сладкий вкус гниения.
Что-то шевельнулось у меня во рту, когда призрак женщины засмеялся.
— Лучше просто жить, — сказала она горько. — Зачем тебе любовь? Человеческий облик не обеспечит тебе его любовь.
— Но по крайней мере это даст мне надежду. Лиса и мужчина? Мне не на что больше надеяться.
— Лучше оставаться лисой, чем становиться женщиной, чтобы любить и страдать. Я знаю, что говорю: долгими ночами я лежала одна и ждала, когда услышу его шаги на веранде, когда почувствую его прикосновение. Но теперь я мертва. Я поняла, что судьба женщины — это тень и вечное ожидание. Я бы отдала все за то, чтобы просто постоять под летним дождем, не прикрывая лицо рукавом или веером. — Ты глупая, лиса! — сказала женщина-призрак и плюнула в меня грязью.
Тогда я вскинула голову, и ее гнилой позвоночник сломался. Я подкинула ее череп вверх. Женщина прыгнула за ним, но ее руки не поймали ничего, кроме воздуха. Она пронзительно закричала, засветилась ярким светом и исчезла.