— Мой господин?
Он посмотрел на меня. Даже в темноте я увидела, как блеснули его зубы, когда он улыбнулся.
— Моя дорогая! — сказал он. — Я не хотел будить тебя, когда буду уходить.
— Я не спала. Не уходи. — Я потянулась к нему. Он взял мои руки в свои и прижал запястья к губам. Я снова захотела его, ощутив внезапную острую боль между ног.
— Может быть, я могу прийти к тебе снова?
Я догадалась, что это была поэзия.
— Ты спрашиваешь? — Спазм сжал мне горло. — Зачем вообще уходить? Ты можешь остаться здесь…
Он встал на колени и прижался лицом к моей обнаженной груди.
— Для тебя все это ново, да? Я не могу остаться. Это будет неприлично с моей стороны и может повредить тебе. Что, если нас кто-нибудь видел?
— Видел нас? — воскликнула я. — Если и не видели, то уж, конечно, они нас слышали!
Он смущенно улыбнулся.
— Это немного разные вещи. — Он положил палец мне на губы, не давая задать следующий вопрос. — Нет, ты должна знать, как все должно быть.
— Ну, раз ты уходишь, можно я пойду с тобой? — спросила я грустно.
Но он лишь рассмеялся.
— Спасибо тебе, милая, что разделила со мной постель. — Он выскользнул на веранду. И ушел.
Я немного подождала.
— Дедушка, — прошептала я. — Дедушка? Где же ты? — Я слышала свой голос как будто издалека, с нотками истерики.
— Да, я здесь. (Где же он еще мог быть? Иллюзия замерцала: он свернулся клубком около меня. Мы лежали под сторожкой, в грязной норе. А потом мои комнаты снова стали комнатами, и я услышала его голос, раздавшийся из коридора, и его быстрые шаги.) Что?
— Он ушел!
— И что? — Дедушка вошел и встал около меня, прямой, как сосна, человек, одетый в голубые и серо-зеленые платья. Он выглядел старше, был какой-то уставший, изможденный в сером утреннем свете.
— Как что? Он ушел!
— Конечно, он должен был уйти. Он джентльмен. А ты — женщина, даже несмотря на то, что вы сношались целую ночь, как мартышки во время течки. Он ушел на рассвете, прежде чем твоя семья обнаружила бы его здесь. — Он хлопнул в ладоши.
Моя служанка Джозей с убранными назад волосами и помятыми после сна платьями, не говоря ни слова, принесла ему толстую соломенную циновку. Его лицо исказилось болью, когда он садился. — Наступила осень, Внучка. Ночные морозы убьют меня.
Мне было не до его болей. Я даже не чувствовала холодного ветра, от которого моя кожа покрылась пупырышками.
— Но он вернется в свой мир, выскользнет из магии и уйдет навсегда!
— Ты так не уверена в своем обаянии, маленький жукоед?
— Да. Нет. Дедушка, я не могу потерять его сейчас!
— Значит, ты думаешь, что этого было недостаточно?
Я с любопытством посмотрела на него:
— А ты думал, мне будет этого достаточно? Нет!
— Я надеялся на это. — Он тяжело вздохнул. — Что ж, очень хорошо. Тогда мы не позволим ему покинуть наш мир даже на день. Внук! — позвал он.
— Да, — в коридоре раздались быстрые легкие шаги, а затем появился Брат. Он отодвинул экран и подошел к нам. Он иногда оборачивался во сне в лису и забывал менять облик, но на этот раз он был в образе стройного мужчины с тяжелым взглядом. Косичка была распущена, одежда в беспорядке, как будто он спал в ней.
— Не входи сюда! — огрызнулся на него Дедушка. — Ее служанки должны предложить тебе войти и проводить тебя к ней и усадить по другую сторону экрана.
— Я не думаю, что это имеет значение, — упрямо сказал Брат. — Здесь нет никого, кто бы мог нас увидеть. Йошифуджи ушел. Она моя сестра, да и ты сам вошел.
— Я глава этой семьи, — сказал Дедушка и потер глаза, — старик, но я единственный, кто не забывает, что под этой оболочкой, — он показал пальцем на меня, сидящую обнаженной среди мятых платьев, — мы до сих пор лисы.
— Я нет… — начала я с жаром.
Но он перебил меня:
— Внук, иди. Найди его.
— Сейчас? Зачем?
— Затем, что я говорю тебе это сделать.
Брат отвернулся, наклонил голову:
— Я виноват. Я не хотел быть непокорным. Я удержу его внутри нашей магии. — Брат поклонился и вышел.
Я слышала, как он звал своих слуг, когда бежал к своим комнатам, чтобы переодеться в охотничьи платья. Он был более человечным, чем думал сам.