Однажды днем ко мне пришел Йошифуджи.
— Ты здорова, жена?
— Да, а что? — Почему он спрашивал? Я всегда была здорова: это одно из преимуществ быть человеком в лисьей магии — не было никаких человеческих болезней, ни кашля, ни насморка, ни затекшей спины после сна в неудобной позе.
— Я не думал об этом раньше, — начал он, — но ты никогда не уединяешься на время менструации. И так уже многие месяцы. Или годы?
Это была еще одна вещь, о которой мы с семьей не подумали. Хотя это было не так страшно, раз он прожил с нами так долго, прежде чем заметить это.
— Ну, — я старалась что-нибудь быстро придумать, — они у меня немного другие, чем у обычных женщин. Они не приходят так часто.
— Значит ли это, что ты не можешь иметь детей?
Я быстро придумала, что ответить на его первый вопрос, но последний застал меня врасплох. Дети? Потом, когда Йошифуджи ушел дописывать документ о местном производстве риса для министра из столицы, я поговорила с Дедушкой.
— Он спрашивал о детях.
— Я не думал, что он спросит об этом так скоро.
— Он хочет знать, могу ли я — можем ли мы — иметь детей? Что мне ему ответить?
— У тебя уже были детеныши?
— Ты же знаешь, что нет! Зачем ты спрашиваешь?
— Значит, может и не быть. Но ты еще молода. И ты теперь женщина. Значит, может. Откуда мне знать?
— Но ты же делал это раньше! Ты уже был человеком?
— Да, был, — он вздохнул. — Ну что ж. Хорошо. Человек и лиса могут иметь детей. Можешь ли ты? Кто знает?
— А если я могу, кто у меня будет: человек или лиса?
— Я не знаю. И я думаю, что он тоже не узнает. Он будет видеть только то, что захочет увидеть. — Дедушка долго смотрел на меня, а потом медленно произнес:
— Я думаю, сможем ли мы сохранить нашу магию. В ней уже много всего: его чувства, твои, его жены, времена года, боги. Слишком много всего. Как долго мы сможем ее поддерживать?
— Всегда, — прошептала я. — Мы должны.
Он молчал. Угли в печке затрещали.
— Но зачем?
— Правильно ли мы поступаем? — сказала я. — Ты это имеешь в виду?
— Да.
— Ты же глава нашей семьи, почему ты спрашиваешь у меня?
— Да, я глава этой семьи. Даже сейчас. Я еще не умер. Но мы сделали это вместе, ты и я.
— Я знаю, почему это сделала я, но почему ты хотел этого?
Дедушка не отвечал. За ширмой была тишина. Я даже подумала, что он ушел.
— Я вспомнил, как желал я… как ты — Йошифуджи. И я не мог допустить, чтобы ты страдала так же, как страдал когда-то я. Но теперь мне кажется, что мы зашли слишком далеко. Что, если у тебя будут дети?
— Что будет?
— Кем будет твой сын: лисой или человеком?
— Он будет человеком, как его отец.
«А не как я», — подумала я. Или, возможно, молилась об этом.
— И где он вырастет? Здесь? В грязи?
— Это не грязь! — возразила я, но дедушка меня не слушал.
— А когда он подрастет, на ком он женится? Нам придется выкрасть для него девушку?
— А почему нет? — с отчаянием в голосе спросила я.
— Ты не хочешь меня слушать, — сказал Дедушка с отвращением. — Ну, по крайней мере, ты еще не беременна. Подумай об этом, дочь.
— Он мой муж. И я не позволю ему уйти.
— Тогда мы продолжим, — сказал Дедушка. — Надеюсь только, что мы поступаем правильно.
19. Дневник Шикуджо
Принцесса ответила на мое письмо. Она вернула мне мою кисточку с чернилами на кончике. Она вложила ее в коробочку, в которой также был листок бумаги, когда-то фиолетовый, теперь вылинявший. На нем было написано:
Итак, меня снова вызвали во дворец. Конечно, я больше не фрейлина принцессы, но, возможно, она до сих пор чувствует ко мне привязанность. Мы провели с ней много времени до моего замужества. Что ж, для меня будет приятным разнообразием снова вернуться во дворец, пусть и неофициально.
20. Дневник Кицунэ
Я была одна. Мои служанки окуривали мои платья. Они разложили их на рамах так, чтобы дым от курильниц, которые стояли на полу, впитался в шелк. Ширмы были отодвинуты, но комнаты все равно были наполнены дымом, который медленно поднимался к потолку и выходил через специальные отверстия.
Я сидела, облокотившись на мягкий подлокотник, со свитком в руках. Это была захватывающая история о брате и сестре, которые поменялись местами: брат жил жизнью богатой знатной дамы, а сестра служила при дворе. Меня смутили некоторые детали, и я остановилась и стала вслушиваться в щебет своих служанок. Они говорили о погоде. Я видела небо сквозь отодвинутые ширмы, оно было бледно-голубым с белыми облаками. Я слышала, как где-то в саду пели соловьи. В саду у озера также были гуси, которые издавали неприятные резкие звуки и хлопали крыльями.