Наконец ему пришло в голову, что ей что-нибудь нужно. Он встал и принес ей еду и воду; но она даже не взглянула на это, а все продолжала метаться по спальне и изредка скреблась в дверь. Он много раз окликал ее по имени и пробовал говорить с ней; но лисица или совсем не обращала на него внимания, или приостанавливалась только на мгновение. Убедившись, что все его уговоры на нее не действуют, он спокойно сказал ей: — Пусть тебе и хочется непременно быть лисой, Сильвия, я все равно тебя не выпущу. Утром ты опомнишься и сама поблагодаришь меня за то, что я тебя удержал.
После этого он снова лег, но уже не спал, а только прислушивался к тому, как его жена бегает по комнате, стараясь как-нибудь выбраться из нее. Пожалуй, это была самая ужасная ночь в его жизни.
Утром лисица все еще была беспокойна и явно нехотя позволила ему причесать и вымыть себя, причем ей было особенно неприятно то, что он надушил ее; но она, видимо, старалась заставить себя примириться со всем этим ради него. До сих пор утренний туалет несомненно доставлял ей огромное удовольствие, и такая перемена, да еще после бессонной ночи, произвела на мистера Тэбрика ужасное впечатление. Жена проявляла такое нетерпение, что он не пощадил ее и даже назвал один раз «скверной, дикой лисой». Кроме того, он опять попытался уговорить ее, обратившись к ней со следующими словами:
— Как тебе не стыдно, Сильвия, быть таким сорванцом, такой неряхой! Ведь ты всегда так много думала о нарядах и о своей внешности. По-видимому, тобой руководили тогда только гордыня и тщеславие, потому что теперь, лишившись своего прежнего очарования, ты совершенно забываешь о приличиях.
Все эти нравоучения в достаточной мере сказались на них обоих, так что к тому времени, как она была одета, оба они пребывали в самом угнетенном состоянии духа и едва удерживались от слез.
За завтраком лисица вела себя вполне сдержанно, затем муж покинул ее и занялся подготовкой к опыту, который должен был, как он думал, показать ему, кого, собственно, он держит в доме, — жену или дикую лисицу. Приготовления заключались в следующем: собрав небольшой пучок подснежников, — единственные цветы, которые ему удалось найти в саду, — он направился в деревню Сгокоэ и там купил у одного человека голландского кролика, черного с белым.
Вернувшись с цветами, он открыл корзину, в которой сидел кролик, и поставил ее на пол. После этого он стал звать свою жену:
— Сильвия, я принес тебе цветов. Смотри-ка, первые подснежники!
Она сейчас же прибежала на его зов и, даже не взглянув на выскочившего из корзины кролика, принялась благодарить за цветы. Казалось, она никогда не перестанет его благодарить: она то нюхала цветы, то, склонив голову набок, любовалась на них издали, то снова благодарила его. Мистер Тэбрик, оставив жене цветы, взял вазу (это тоже входило в его план) и вышел из комнаты, чтобы наполнить ее водой. Он отсутствовал ровно пять минут, все время внимательно прислушиваясь к тому, что происходило в комнате, но кролик ни разу не пискнул.
Тем не менее, когда он вернулся, его глазам открылось ужасное и отвратительное зрелище. Везде была кровь: на ковре, на креслах и подушках, даже несколько кровавых пятен на стене, и, что хуже всего, миссис Тэбрик с отвратительным рычанием рвала на части кусок шкуры и задние лапы кролика — все остальное она уже съела.
Несчастный муж был до того поражен этой картиной, что вознамерился покончить с собой и уже было собрался идти за ружьем, чтобы застрелить и себя, и свою лису. Спасло его только горе необычайной силы, и, поддавшись ему, он настолько утратил свое обычное мужество, что не смог заставить себя сделать еще хотя бы один шаг. Повалившись в ближайшее от него кресло, он закрыл лицо руками и не помня себя громко зарыдал.
После того как мистер Тэбрик провел довольно много времени, предаваясь столь безнадежному занятию, его лиса, сожрав последние остатки кроличьей шкуры вместе с ушами и головой, подошла к нему. Положив передние лапы ему на колени, она стала отстранять его руки от лица, толкая их своей длинной узкой мордой и стараясь непременно его лизнуть. Но он теперь смотрел на нее совершенно другими глазами: видел ее испачканную свежей кровью пасть и приставшие к когтям куски кроличьего мяса. Все это внушало ему такое отвращение, что он не хотел подпускать ее к себе.
Хотя он отгонял ее пять или шесть раз, даже нанося ей удары и пиная ее ногами, она все возвращалась обратно, подползая к нему на животе с мольбой о прощении, читавшейся в ее широко раскрытых, печальных глазах. Перед тем как произвести свой неосторожный опыт с кроликом, мистер Тэбрик поклялся, что заглушит в себе всякое сострадание к жене, если та не выдержит экзамена, и заставит себя смотреть на нее, как на настоящую лисицу, случайно попавшую к нему из лесу. Но теперь, когда пришло время, оказалось, что осуществить это намерение, на деле куда труднее, чем в теории. После того, как он больше получаса отгонял лисицу от себя и бранил на все лады, ему все же пришлось признаться самому себе, что, несмотря на все усилия вырвать ее из своего сердца, он не только не равнодушен к ней, но, невзирая ни на что, продолжает ее любить. Отдав себе в этом отчет, он посмотрел на нее, и их взгляды встретились. В порыве любви он протянул к ней руки и сказал: