Обезьяна вцепилась ему в пальцы мертвой хваткой бульдога. И тут рысь, вертевшаяся у него под ногами, просунув лапу между прутьями клетки, впилась когтями в ляжку обезьяны, но зверь и тогда не выпустил Кромарти. Однако последний, не теряя хладнокровия, вынул из кармана пару восковых спичек, и, чиркнув ими о подошву, сунул зверю в морду, от чего тот сразу же отпустил его.
То, что Кромарти проявил находчивость, вспомнив о спичках, лежавших у него в кармане, когда зверь медленно вгрызался зубами в его пальцы, произвело большое впечатление на зрителей, которые, находясь за пределами клетки, были бессильны хоть чем-нибудь ему помочь. Не менее замечательным сочли посетители и то, что, едва освободившись, он тотчас же здоровой рукой оттащил от решетки разъяренную рысь, чтобы обезьяна не могла схватить ее. Но, как ни странно, рысь не бросилась на него — то ли потому, что он держал ее, то ли потому, что она узнала его даже в такую минуту.
Взволнованный Коллинс прибежал тотчас, как только все это случилось; похоже, он испытал сильнейшее потрясение. Смотритель был белый как мел и с трудом выговаривал слова.
Кровь текла из прокушенного уха и пальцев Кромарти, но он запер рысь и сразу же вышел снова, желая показать зрителям, что его раны не так уж серьезны. Посетители, со своей стороны, аплодировали ему; возможно, они радовались тому, что он избежал опасности, а может, были просто благодарны за необыкновенное, да еще бесплатное зрелище. Кромарти прошел в свою спальню, и Коллинс немедленно повел его в лазарет, где ему была оказана первая помощь. Очень скоро он получил письмо от Жозефины и продиктовал посыльному ответ. Мальчик немного задержался с доставкой письма.
Едва Кромарти прочел письмо, ему сделали анестезию и ампутировали средний палец на правой руке.
После операции, когда он пришел в сознание, его разместили в доме смотрителя, который полагал, что там больному будет удобнее, чем где бы то ни было.
Кромарти был окружен неусыпной заботой и мужественно переносил боль не только во время схватки, но и после операции. Поэтому через три часа он нашел в себе силы продиктовать ответ, как если бы ничего не произошло. Тем не менее он получил сильное нервное потрясение, последствия которого сказались на следующий день. Ночь он провел беспокойно, но наутро почувствовал себя лучше. Он позавтракал как обычно, но не встал с постели, и сэр Уолтер Тинцель, посетивший его около одиннадцати часов, остался доволен и пообещал ему скорое выздоровление. Днем он лежал без движения и сильно страдал, а с наступлением вечера у него начался сильный жар.
Эту ночь Кромарти провел в горячечном бреду, то и дело впадая в забытье и пробуждаясь от кошмаров, которые преследовали его даже наяву.
На второй день лихорадка усилилась; врачи установили, что у пациента началось заражение крови, хотя он по-прежнему находился в сознании. На третий день признаки заражения крови стали еще более отчетливыми. Лихорадка длилась три дня; большую часть времени больной оставался в плену галлюцинаций, рождавшихся в его воспаленном мозгу, но покидавших его, как только он приходил в сознание. Кромарти ясно помнил все эти видения. Он знал, что это лишь сны, хотя ему казалось, что все это случилось с ним наяву, и эти сны или видения были настолько необычны, что заслуживают отдельного упоминания.
На Стрэнде[36] народ собирался маленькими группами, напоминавшими клубы черного дыма, которые потом сметали метлой на дорогу. Все они направлялись к нему, когда он шел от Сомерсет-хауса к Трафальгарской площади[37]. Ни один человек не выбрал той же дороги, что и он, никто не задел его и даже не повернул головы в его сторону, все расступались, пропуская его. Иногда, если одна из этих групп оказывалась рядом с ним, он ощущал ее запах. Люди были испуганы, они спешили, но он думал о великом человеке — сэре Кристофоре Рэне[38], архитекторе, создавшем проект улицы, по которой он сейчас шел. Но проект никого не заинтересовал, улицу не построили, и планы, свернутые в трубку, находились там же, где и во времена короля Карла II[39].
37
Сомерсет-хаус — комплекс правительственных зданий на Стрэнде, в центре Лондона, сооруженный по проекту сэра Уильяма Чемберса в 1778 г.
38
Сэр Кристофер Рэн (1632–1723) — английский архитектор, проектировщик, астроном и математик, самый выдающийся английский зодчий XVIII в. По его проектам в Лондоне было построено более 50 церквей и множество памятников гражданской архитектуры. Главный проект Рэна — восстановление в перестроенном виде знаменитого собора Св. Павла, сгоревшего во время лондонского пожара в 1666 г. Осуществление проекта заняло 22 года. Инженерное решение Рэна, которое легло в основу громадного купола, увенчавшего новое сооружение собора Св. Павла, было позднее использовано при постройке Исаакиевского собора в Петербурге (1840–1842) и Капитолия в Вашингтоне (1855–1865). Кристофер Рэн — основатель Королевского научного общества, чьим президентом он был с 1680 по 1682 г. Он был удостоен рыцарского звания в 1673 г.
39
Речь идет о так называемом периоде Реставрации 1660-1680-х гг., связанном с правлением английского короля Карла II (1630–1685), сына Карла I (1600–1649), казненного во время гражданской войны 1640-х гг. После смерти Оливера Кромвеля по приглашению английского парламента Карл II в 1660 г. вернулся на родину и постарался создать абсолютную монархию по образу и подобию Франции времен короля Людовика XIV. С этой целью он небезуспешно укреплял действующую английскую армию, насаждал католичество, устанавливал тесные связи с французским двором.