В квартире было темно и очень тепло, даже жарко – видимо, Андре включил отопление на полную мощность. А еще очень тихо, и это мне не нравилось. Перед моими глазами все еще стояли черные, полные ненависти глаза.
– Она тебе приснилась, глупая! – сказала я себе, и эта мысль немного успокоила. – Андре! – тихонько позвала я, не до конца понимая, где нахожусь – во сне или наяву. Грань между реальностью и наваждением стала почти неразличима. Наверное, это из-за таблетки. Андре не ответил, похоже, его не было рядом. Я села и огляделась по сторонам. Я одна, на диване. На мне лишь трусики и большая футболка. Кто-то накрыл меня толстым одеялом, но я почти полностью сбросила его на пол, пока спала. Сидеть было сложно, кружилась голова. Я снова позвала Андре и услышала звонок. Вскоре до меня дошло, что звонит мой телефон. Плохо слушающимися руками я потянулась к аппарату. Казалось, прошла целая вечность, пока я отцепила телефон от провода и нажала на зеленую иконку приема.
– Алло? – отозвалась я и не узнала своего голоса.
– Мадмуазель Синица? – спросил незнакомец. Голос мужской, немного грустный, но больше равнодушный.
– Да, слушаю вас, – ответила я, и отчего-то вдруг мое сердце понеслось вскачь.
– Я звоню по поводу вашей матери.
Со мной творилось что-то неладное. Я с трудом держалась на ногах, мир вокруг кружился и проскальзывал, словно я была на большом корабле, попавшем в шторм. Сосредоточиться никак не удавалось, что-то важное ускользало от меня. Я шла по комнате в темноте, шатаясь и ударяясь обо все предметы, которые попадались на пути, даже перевернула стул, потому что так и не смогла найти выключатель. После долгих, мучительных усилий вспомнила – я в квартире Андре. На то, чтобы восстановить в памяти его лицо, у меня ушли почти все силы. Конечно, ведь это он снял с меня одежду и укрыл толстым, удушающе жарким одеялом – прямо в гостиной, на диване, который сегодня ночью превратился для меня в обитаемый остров посреди скользкого и неустойчивого желтого паркета.
– Андре! – попыталась крикнуть я, но вместо этого из моего нутра вылетел какой-то жалкий хрип. Я зашлась в диком кашле, и головокружение заставило меня опуститься на пол. Хотелось надеяться, что все это лишь продолжение сна, но мне было плохо по-настоящему. Это чувство – не эмоция, не воспоминание, не ощущение, смутно переплетенное с миллионом других, неуловимых, как это бывает во сне, когда ты бежишь по полю и сразу же после этого оказываешься стоящей посреди незнакомого города. Мне было физически плохо и так жарко, что хотелось снять с себя кожу. Я не могла понять, куда делся Андре, но помнила, что мне звонили и что с этим нужно срочно что-то делать. С мамой что-то случилось. Она заболела. Я не очень-то поняла, что мне пытались сообщить. Мой французский подвел меня, когда в речь вплелись незнакомые медицинские термины. Страх лишил меня слов, а головокружение мешало отделить реальность от вымысла. Я не запомнила, чем кончился разговор. Придя в себя, обнаружила, что лежу на полу, а рядом – телефон. Я пыталась найти Андре, но запуталась в темноте его комнат. Хотела открыть окно, и через какое-то время стало настолько холодно, что зуб на зуб не попадал, но, когда я попыталась исправить это, оказалось, что все окна закрыты. Я закрыла их? Андре? Женщина с черными глазами? Все происходившее со мной в ту ночь я осознавала с трудом. Уверена, что-то мне померещилось, а что-то случилось взаправду, вот только сказать с точностью, что именно, я никак не могла.
Андре вернулся поздним утром, около одиннадцати часов. Он принес коробку, в которой дымился горячий завтрак, купленный в кафе напротив нашего дома. Андре открыл дверь и нашел меня без сознания, лежащей на полу в прихожей, прямо около двери.
– Ох ты, господи, Даша! – закричал он так громко, что я очнулась. Его возвращение, запах еды, от которого меня чуть не вывернуло наизнанку – первое событие, в реальности которого я была уверена. Ладонь Андре была приятно холодной – он приложил ее к моему лбу. – У тебя жар!
– Поиграем в «горячо-холодно», – пробормотала я, вытягиваясь навстречу его рукам, наслаждаясь их прохладой.
– Почему ты лежишь на полу? – спросил Андре, голос звучал немного глухо, как из погреба, но слышала я все четко. – Даша! Ответь мне!
– Не знаю, – пробормотала я, не будучи уверенной в том, что произнесла это вслух. Возможно, эти слова прозвучали только в моей голове. Андре подхватил меня, и я почувствовала себя безвольной тряпицей в его руках, не способной даже приоткрыть глаза. Кажется, никогда в жизни я не была так слаба.
– Я дурак, идиот! Баран! – Андре был зол. Но злость его была наполнена волнением и беспокойством за меня. Я снова лежала на чем-то мягком, замотанная в одеяло. К моим губам поднесли стакан воды. – Пей, Даша, пей. Господи, как ты умудрилась простудиться? Надо вызвать врача.