— Расскажи мне, — попросила она, — расскажи мне, как ты выглядела тогда. Кэт была тронута ее интересом. Несколько секунд она сидела, задумчиво глядя вдаль через открытые двери, ведущие из внутреннего дворика в дом, погруженный в тишину. Потом, к удивлению Харриет, она уронила руки на металлические подлокотники кресла и засмеялась:
— Я была очень самонадеянной в те дни. Я думала, что смогу получить все, что захочу.
— Как странно, — сказала Харриет задумчиво. — У меня мелькнула такая же мысль вчера вечером. Я видела странный сон наяву и не могла заснуть.
Ей хотелось знать, а не были ли их некоторые видения одинаковыми, объединяя их через тридцать лет. Кэт не расслышала этого, она была погружена в свои воспоминания:
— Я была очень хорошенькой и знала это, — она повернулась к Харриет и так кокетливо выпятила свою мягкую нижнюю губу, как ее дочь еще никогда не видела. Она рассмеялась.
— У меня была масса поклонников. В пятницу вечером мы ходили в кино, а по субботам — на танцы. У нескольких из них даже были автомобили. По воскресеньям мы катались, ездили за город, ходили в паб.
— Какими они были, эти ребята?
— Я не помню. У всех были набриллиантиненные волосы, пиджаки и галстуки.
Один из них, подумала Харриет, был ее отцом. Который из них, в конце концов, не имело значения. Она попыталась представить его себе с набриллиантиненными волосами, развязывающим узел своего галстука перед тем, как расстегнуть пуговки на хлопчатобумажной блузке Кэт. Эта возникшая в ее голове картина была черно-белой, как кадр из фильма пятидесятых годов. Харриет было интересно, что она чувствовала после кино, танцев и деревенского паба. Казалось, не было смысла задавать вопрос о том, как он выглядел.
— Я, действительно, помню кое-кого из того времени. Очень ярко. Иногда я даже думаю о нем.
Харриет подняла голову.
— Кто он?
— Он был значительно старше меня. Он был соседом твоих бабушки и дедушки. Мы жили на противоположных углах одной улицы. Только их дом отличался от нашего, он был повернут немного в сторону, так, что смотрел в другом направлении и в него нельзя было заглянуть с дороги, на каком бы месте вы ни находились. Он сам зарабатывал себе на жизнь, и мы видели его очень редко. Однажды произошел забавный случай, в результате которого мы и стали друзьями.
— Что случилось?
Но Кэт была уже просто поглощена своими воспоминаниями. Она продолжала, и подсказки Харриет ей не требовалось.
— Я обычно ездила на старом велосипеде. Я работала машинисткой в обувной фирме и, чтобы сэкономить на автобусе, в хорошую погоду ездила на работу на велосипеде. В тот день, когда я и встретила мистера Арчера, я, должно быть, разговаривала с одним приятелем за тем углом, за которым меня не смог бы увидеть твой дед. После того, как мы попрощались, я села на велосипед и по тротуару завернула за угол. И налетела прямо на фонарный столб. Ослепленная, как мне кажется, любовью.
Кэт снова надула губы, и Харриет вновь рассмеялась, хотя с нетерпением ждала продолжения этой истории.
— Я грохнулась, велосипед оказался на мне, причем он гудел, так как колеса погнулись и некоторые спицы лопнули. Мистер Арчер шел в это время в другую сторону. Он помог мне подняться. Я чуть не заплакала из-за ушиба, из-за того, что чувствовала себя дурой, и из-за того, что мой велосипед был разбит.
Кэт так ясно вспомнила это, как будто все произошло неделю назад. «Больше тридцати лет назад», — подумала она про себя, не желая верить в это. Саймон Арчер снял с нее велосипед и протянул ей руку. Она схватилась за нее, а другой рукой она натянула юбку, чтобы прикрыть коленки. Она сделала усилие, чтобы подняться на ноги, а он поддерживал ее за талию. Гудение велосипеда прекратилось, так как колеса перестали вращаться.
— Велосипед-то починят, — сказал он, — а вы-то как?
Кэт никогда не говорила ему ничего, кроме доброго утра. Она заметила, что у него приятный голос, как у диктора на радио. Она посмотрела на него и улыбнулась, хотя жутко болели голень из-за большой ссадины и бедро в том месте, которым она сильно ударилась о тротуар при падении.
— Все в порядке.
— Позвать вашу маму?
Кэт сделала умоляющее лицо:
— Нет, пожалуйста, не нужно, если вы только не хотите услышать, как меня будут отчитывать.
— Тогда лучше зайти ко мне. Вашу ногу нужно перевязать.
Он отвел ее погнутый велосипед в свой сад и прислонил к высокой ограде. Кэт, прихрамывая, шла за ним по направлению к парадной двери. Внутри дома было пустовато и не очень уютно, но вполне чисто. Спаситель усадил ее на деревянный стул в кухне, окрашенной в кремовый цвет, и положил ногу на низкую скамеечку.