Элоиз пошевелилась, и ее волосы блеснули золотом в свете лампы. Она казалась совсем иной, чем другие. Может, потому ему захотелось открыть ей свою душу. А может, потому, что она знала, что такое потеря.
— И как поступил Лоренс?
Как поступил? Джем никогда прежде не говорил об этом.
— Он просто выслушал, — наконец произнес Джем. — Он любил меня и поверил в меня.
— Так поступала моя мама. — Элоиз улыбнулась. — Я могла с ней говорить обо всем… — Она запнулась, и на лицо набежала тень.
— Потому вам больно, что она ничего не рассказывала о Лоренсе? — предположил он.
Элоиз кивнула, волосы упали на лицо.
— Они не безупречны, — мягко сказал Джем. — И Лоренс, и ваша мама.
— Да. — Она подняла взгляд. — Я знаю это. Просто мне хотелось бы…
Возникло напряжение. Джем словно почувствовал невидимую угрозу.
Он оказался рядом с ней. Это произошло просто, очень просто. Убрал с ее лица густые золотистые волосы. Они были такие мягкие и прекрасные.
Он нагнулся к ней. Элоиз не сопротивлялась. Она слабела в его руках — так, как мечтал Джем.
Она оказалась в его объятиях так легко и естественно, словно не было в мире другого места, где ей хотелось бы быть. Ее тело изогнулось, губы раскрылись. У него в ушах застучала кровь, он забыл обо всем. О том, как глупо поступает. Забыл все свои решения.
Ее губы ответили на его поцелуй. Они оказались невообразимо сладкими. Ее руки обвили его шею, а пальцы ерошили волосы. Он слышал ее ласковое бормотание.
Возникло ощущение неизбежности происходящего. Слабый внутренний голос, предостерегавший Джема, замолчал. Остались только Элоиз и его нестерпимое желание.
Любовь?
Джем всю жизнь избегал этого чувства. Старался контролировать свои эмоции. Он никогда, никогда не сможет довериться другому человеку, не надеясь познать с ним счастье. Он слишком много видел. Слишком много страдал.
Но с Элоиз все было по-другому.
Парализующий страх исчез, и его место заняло чувство удивления. Чувство, что мир уже не хаотичен, а пришел в норму.
— Элоиз, — пробормотал он беспомощно. Джем почувствовал, как замерли ее руки. Это был момент полного отчаяния. Она уходила от него, отстранялась — не физически, а эмоционально.
— Это не… неподходящая идея. Я не могу этого сделать. Извини. — Она в отчаянии отвернулась.
Ее волосы растрепались, губы вспухли от поцелуев. Джему показалось, что его жизнь закончилась.
— Почему?
Элоиз взглянула на него, в глазах сверкнули слезы.
— Я не должна… мы не должны… — Она принялась искать свои туфли. — Я вызову такси.
— Я отвезу тебя.
— Я не могу…
Джем протянул руку и дотронулся до ее плеча, заставив поднять на него глаза.
— Я не пытаюсь понять, почему, но уважаю твое решение, — произнес он так, словно эти слова убивали его. — Я отвезу тебя в Арундел.
— Спасибо, — ответила она, отворачиваясь. — Мы неправильно поступили. С Лоренсом, с Белиндой.
Глядя, как она надевает туфли, берет пальто, он медленно взял свою куртку и принялся искать в карманах ключи от машины.
Ее губы дрожали, она пыталась выдавить из себя улыбку.
— Мы можем идти?
Джем кивнул. Ему казалось, что у него в груди поворачивается нож.
Он запер входную дверь, чувствуя, как за спиной дрожит Элоиз. Какой удобный повод обнять ее и поцеловать. Вместо этого он выдавил из себя улыбку.
— Поехали.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Элоиз закрыла журнал «Имидж» и чихнула. Она заболевала. Голова трещала, в горле першило.
Джем получил престижную премию, и его фото появилось в журнале. Его лицо, глядящее с глянцевой страницы, напоминало о том, что произошло. А ей не хотелось вспоминать.
Это было ужасной ошибкой.
Она поцеловала его. Или он поцеловал ее. Неважно, кто первым перешел невидимую грань. Факт остается фактом — они целовались.
И теперь ничего нельзя исправить. Она всегда будет помнить, каково ей было в его объятиях, вспоминать, как он нежно произносит ее имя.
Элоиз свернулась калачиком на софе. Лоренс был прав. Он говорил о себе и маме, но это относилось и к ней. Малое решение привело к большим изменениям в жизни.
Она могла бы отказаться и не поехать на день рождения к отцу. Могла сразу же уехать и не гулять по саду. Могла не входить в дом Джема, не позволять ему готовить омлет и не пить вино.
Такие простые и незначительные вещи. Каждая из них влечет за собой последующую.
Лоренс сказал, что все изменилось с той минуты, когда он поцеловал маму. Это стало отправной точкой… Они могли бы тогда расстаться, но не сделали этого.