– Так уж и быть. Я навещу короля. Давненько мы с тобой не пили. И не философствовали ночь наполёт.
Я отставил пустую чашку и поднялся.
– Не буду тебя задерживать. Заканчивай поскорее эту бумажную работу и возвращайся в операционную. У меня такое чувство, что это подходит тебе гораздо больше.
– Куда едем, сэр? – спросил водитель, поймав мой взгляд в зеркале заднего вида.
– В центральный госпиталь. – Я пару секунд помолчал, после чего поправил сам себя: – Нет, знаете, лучше сначала в цветочный магазин. Или нет… в кондитерскую. Простите, у меня был тяжёлый период, я немного не в форме.
Водитель рассмеялся и тронулся с места.
– Нет проблем, сэр. Мы поедем туда, куда вы пожелаете.
Надья читала книгу. Увидев меня, она подняла глаза и улыбнулась.
– Какие люди! Привет. – Она положила книгу на одеяло, перевернув её обложкой кверху. – Я не ждала гостей. Ах, ты принёс мне цветы!
Когда букет цветов занял место на подоконнике, а коробка конфет была передана в руки Надьи, я сел в кресло напротив кровати.
– Как здорово… ты помнишь, что я люблю белый шоколад… – Она несколько секунд разглядывала конфеты в коробке. – Хочешь?
Я покачал головой.
– Нет, спасибо. Белый шоколад вредный. Да и сладкое вообще.
Надья рассмеялась и посмотрела на меня.
– Примерно такого ответа я и ожидала. Как ты? Я слышала, ты был в больнице… какой ужас. Но теперь всё хорошо?
– Да, более-менее. Лучше скажи, как ты. Надеюсь, дела идут на поправку?
– Я могу шевелить пальцами ног! – похвасталась она и тут же продемонстрировала свои достижения, чуть приподняв простыню. – Немного болит спина, но доктор говорит, что очень скоро я смогу встать. Наконец-то, мне так надоело лежать! Я хочу танцевать… доктор сказал, что я обязательно поправлюсь и смогу танцевать.
Правда, это здорово?
Я кивнул и оглядел палату. Тут было немного тесно, но всё же очень уютно. На столике рядом с кроватью лежала стопка книг, крошечный плеер и растрёпанная газета. Закрытый портативный компьютер лежал на одном из стульев.
– Мне всё же дали на себя посмотреть, – продолжила Надья. – Я думала, что всё будет гораздо хуже… хотя, даже если останутся шрамы, пластическая хирургия всегда придёт на помощь. Я тут подумала. А мне ведь почти сорок, Брайан.
– Это тебя беспокоит?
– Да, немного. – Она опустила глаза. – Я лежу и много думаю. И меня часто посещают разные… неприятные мысли. Вроде того, что я многого не сделала… и сделала много лишнего. Понимаешь?
– Понимаю. Но тебе следует думать о хорошем. Когда ты выздоровеешь, мы пойдём на танцы.
Надья подняла брови.
– Правда? И ты будешь танцевать клубные танцы?
Я обречённо вздохнул.
– Наверное, придётся научиться. Я решил, что в этом что-то есть.
– Ах. – Она улыбнулась. – Вот это будет здорово!
– А ещё мы пойдём в театр.
Она с задумчивым видом покрутила на пальце обручальное кольцо.
– Я хотела сказать, что мне очень стыдно за… ты понимаешь. Не знаю, какая муха меня укусила. До сих пор вспоминаю, как ты на меня тогда смотрел… я не хочу, чтобы ты на меня так смотрел. Я понимаю, что после всего этого тебе будет сложно относиться ко мне так, как раньше… но, может, ты всё-таки постараешься?
Я взял её за руку.
– Я постараюсь. Обещаю. А теперь тебе надо приступать к поглощению конфет, иначе они растают.
– Кто-то сказал "конфеты"? Это интересно! Пожалуй, я тоже присоединюсь!
Рэй подошёл к нам.
– Значит, вы тут едите конфеты, а меня даже не позвали? Очень хорошо! – Он посмотрел на меня. – Брайан. Ты знаешь, как ты меня напугал? Я прилетел только вчера! Как я должен себя чувствовать, когда я сижу в каком-то дурацком сирийском отеле, а мне звонят и заявляют, что ты, оказывается, в больнице? Мало того, что я не смог отменить командировку, и с Надьёй сидел папа, а у меня от нервов дёргался глаз, так ещё и ты! Ну, вроде бы ты жив-здоров. Хотя на здорового пока что не похож. Дай-ка я тебя обниму.
Мы обнялись, и мой друг присел на край кровати.
– Уф, – сказал он и потряс головой. – Мне нельзя столько нервничать – иначе я буду часто просить отпуск.
– Куда уж чаще, – заметил я. – Тут, разумеется, не курят?
– Курят, конечно же, – возразила Надья. – Брайан, когда врач – мужчина, а пациентка – красивая женщина, то все больничные правила превращаются в пустые слова.
И она достала из-под растрёпанной газеты пепельницу.
– Очень хорошо, – сказал Рэй и достал сигареты. – То, что доктор прописал!
– Где твои сигареты? – спросил я Надью, оглядывая прикроватный столик.
Она с улыбкой покачала головой.
– Мне уже нельзя курить.
– А как же доктор-мужчина? – удивился я.
– Доктор-мужчина тут не при чём, – снова улыбнулась она.
Мы с Рэем недоуменно переглянулись.
– О чём ты? – спросил, наконец, последний.
– Вообще-то, я хотела сказать тебе немного раньше, дорогой, – обратилась она к мужу, – но потом была эта авария, и мне пришлось дожидаться результатов анализов… я на втором месяце беременности.
– На втором месяце беременности? – Это заявление явно шокировало Рэя – он попытался подкурить сигарету с фильтра, но вовремя понял, в чём дело. – Как… но почему ты молчала?
– Я не доверяю этим глупым тестам, особенно если они показывают полторы полоски.
– Вот так раз. – Рэй затянулся сигаретой. – На втором месяце беременности… да чтоб я умер!
Я положил сигареты в карман.
– Похоже, нам с будущим папой лучше будет покурить в специально предназначенном для этого месте.
Рэй поднялся.
– Да, если уж такое дело… – Он снова посмотрел на жену. – На втором месяце беременности! Только я сказал, что мне нельзя нервничать, как мне заявляют, что я буду отцом! В четвёртый раз!
Мы вышли в коридор. Я присел на подоконник, а Рэй расположился на колченогом больничном стуле. Это место для курения явно не предназначалось – но тут стояла пепельница, и мы решили, что она стоит тут совсем не просто так.
– Может быть, на этот раз это всё-таки девочка? – спросил я, сдерживая смех.
– Ох, эти женщины! Никогда не знаешь, что от них можно ожидать в следующую секунду! Кстати, Брайан. – Он посмотрел на меня. – А… что с Лизой?
Я помрачнел.
– Даже не знаю, что тебе ответить. В общем-то… ничего.
– Ничего? Как это?
– Вот так. Просто ничего. Знаешь, когда-то Надья сказала мне: если ты будешь убегать от своего счастья, то оно поймёт, что тебе не нужно. И уйдёт навсегда.
Тогда я над этим посмеялся. А теперь понимаю, что смеялся зря.
Рэй задумчиво потёр щёку.
– Интересно, почему не бывает такого, что у всех всё хорошо?
– Наверное, это закон природы. Счастлив бывает только тот, кто заслужил своё счастье.
Он нахмурился.
– В этом есть доля истины, но она очень маленькая и незаметная. И всё-таки, знаешь, что? Ты можешь считать меня полным идиотом. Но я чувствую, что ты неправ.
Я пожал плечами.
– Неправ? Вероятно. Во всяком случае, теперь это уже не имеет…
– Ещё как имеет! – Рэй махнул на меня рукой. – Почему ты никогда не слушаешь до конца? Ты неправ в том, что ничего, вот в чём ты неправ.
– Отличная попытка утешения. Я сделаю вид, что мне помогло?
Рэй прижал ладонь ко лбу.
– О, яду мне, яду! Ей-Богу, Брайан, иногда ты бываешь очень мудрым, но порой говоришь такую ерунду, что хочется грязно ругаться… моя интуиция подводит меня очень редко.
– Похоже, на этот раз она тебя подвела. Что говорит твоя интуиция насчёт пола будущего ребёнка?
– Лучше об этом не думать.
– Почему же?
– Потому что у меня такое чувство, что это будут близнецы!
Я вернулся домой около девяти вечера. Состояние у меня было немного меланхоличное и мечтательное: сказались все события дня. Кошки, за которыми во время моего отсутствия ухаживал Джо, встретили меня радостным визгом и тут же принялись обтирать мои ноги, оставляя на них следы шерсти.