— Мам, ты на работу опоздаешь.
— А сколько сейчас?
— Уже девятый час.
Быстро умываясь, Ирина вспомнила: «Я б хотел забыться и заснуть…» Она тоже хотела бы забыться. Не выходит.
На улице с каждым днем настывало все сильнее. Через минуту, продрогнув на безжалостном ветру, она накинула на вязаную шапочку капюшон кожаного плаща. С детства ходила в осеннем дольше всех. Видно, пора перебираться в зимнее. А теплую шапку так и не купила.
— Ирина, что у нас на следующую неделю? — страдальчески кривясь от головной боли, из кабинета вышел Альберт.
Она глянула:
— Несколько не очень важных встреч. Все можно перенести.
— Позвони, предупреди кого надо, пожалуйста. Родители зовут, хочу к ним съездить. И закажи билеты — на двадцатое и двадцать шестое.
— Хорошо.
Господи, она чуть не забыла. 21 ноября — Аленкин день рождения.
Мысли перескочили на подарок. «Надо купить шубу», — сразу вспомнила Ирина. Где-то дома лежит книжка, на которую они с Игорем откладывали деньги, имея в виду шестнадцатилетие дочери. Тысяч двадцать должно быть.
В субботу утром предупредила ребят: из школы сразу домой, пойдем в магазин.
Алена, не раздеваясь, через комнату бросила сумку в кресло.
— Я готова.
— Лешенька, — из прихожей позвала Ирина.
Сын сидел у компьютера. После похорон она никак не могла вывести его из состояния угрюмой сосредоточенности на каких-то своих мыслях. Он еще больше похудел, вытянулся, стал угловатым. От попыток приласкать его устранялся. Вот и сегодня:
— Я не пойду.
— Тебе нездоровится?
— Просто не хочу.
Алена кивнула головой: пошли!
В магазине они разошлись в разные стороны. Ирина первым делом посмотрела на бирки с ценой. Но это немыслимо! Опять тысяч на пять-семь дороже, чем она надеялась.
Пошла вдоль шубок. Мутоновую дочь не хочет. А на норку, даже если занять, ей не вписаться.
Дошла до конца ряда и в другом конце зала увидела Алену перед зеркалом. Подошла, встала рядом. Дочь слегка улыбнулась ей и стала вглядываться в свое отражение.
— Правда, хорошо?
Короткая дубленка светло-кофейного цвета. Пушистый воротник подчеркивает нежную кожу.
— Лена, в ней ведь холодно будет. И цвет такой маркий.
Дочь умоляюще сложила руки перед собой.
— Ничего не холодно. Попробуй, какая плотная. Я ее буду носить с брюками. И Славка сказал, чтобы я одевала только светлые вещи. Ему, — сказала она с нажимом, — точно понравится.
— Ну, смотри, — пришлось сдаться Ирине. — Только имей в виду — на новую мы теперь не скоро накопим.
— Обещаю: буду носить до дыр!
— Угу, — недоверчиво хмыкнула Ирина.
Молоденькая продавщица все аккуратно упаковала, искренне произнесла дежурную фразу:
— Носите с удовольствием.
— Спасибо.
Они вышли в темнеющий город. Дочь предложила:
— Давай пойдем пешком.
Тихо падал снег, покрывая вчерашнюю слякотную грязь.
— Мама, как у тебя с дядей Толей? — неожиданно спросила Алена.
— Мы давно не виделись, — помолчав, ответила Ирина.
— Но увидитесь?
— Не знаю, детка. Я пока ничего не решила.
— А он?
— Про его мысли я и вовсе не догадываюсь. А почему ты спрашиваешь?
— Мне так всех жалко — папу, и Лешку, и тебя. Ты так изменилась за это время. Как будто… как будто из тебя сердце вынули…
Ирина почувствовала, что у нее защипало в носу. Шмыгнув носом, спросила:
— А вы бы меня простили, если бы я к нему вернулась?
— Я — да, — сразу, как о давно решенном, ответила дочь. — Понимаешь, у меня уже своя жизнь. А Леша, наверное, нет. Я вообще как-то боюсь за него в последнее время.
— Я тоже, — сказала Ирина. — Вот тебе и ответ на все вопросы.
Они дошли почти до подъезда, когда Алена, продолжая начатый разговор, подвела итог, поразив Ирину неожиданной взрослостью:
— Это не ответ, мама. Скоро он вырастет и у него тоже будет своя жизнь. Не можешь же ты оставаться одна. Совсем без любви…
В лифте она чуть прижала дочь к себе.
— Ты моя хорошая. Взрослая стала. Папа мечтал тебе какой-то грандиозный торт к дню рождения купить. Ты сколько ребят хочешь пригласить?
Алена отрицательно мотнула головой:
— Ты не обидишься? Славка нам в кафе столик заказал. Мы будем вдвоем.
У Ирины немного сжало сердце.
— Ну, смотри. Как тебе хочется…
Было только около восьми вечера, но сын уже лежал одетый на кровати, отвернувшись к стене. Ирина прикрыла его босые ноги краешком одеяла. Леша не пошевелился. Она вздохнула и пошла к себе.