Лорд Иллингворт. Какое счастье! Для нас обоих это могло бы стать трагедией.
Миссис Оллонби. Вместе мы бы ее пережили.
Лорд Иллингворт. Нынче все можно пережить, кроме смерти, и все можно перенести, кроме хорошей репутации.
Миссис Оллонби. А вы знаете, что такое хорошая репутация?
Лорд Иллингворт. Это одна из многих неприятностей, которых мне не пришлось испытать.
Миссис Оллонби. Может быть, еще придется.
Лорд Иллингворт. Почему вы мне грозите?
Миссис Оллонби. Я вам скажу, когда вы поцелуете эту пуританку.
Входит лакей.
Лакей. Чай подан в желтой гостиной, милорд.
Лорд Иллингворт. Скажите леди Ханстентон, что мы сейчас придем.
Лакей. Слушаюсь, милорд.
Лорд Иллингворт. Не пойти ли нам пить чай?
Миссис Оллонби. А вы любите такие простые удовольствия?
Лорд Иллингворт. Обожаю простые удовольствия. Это последнее прибежище сложных натур. Но если хотите, останемся здесь. Да, останемся. Книга Жизни начинается с мужчины и женщины в саду.[2]
Миссис Оллонби. А кончается Откровением.[3]
Лорд Иллингворт. Вы божественно фехтуете. Но с вашей рапиры соскочил наконечник.
Миссис Оллонби. Зато маска еще на мне.
Лорд Иллингворт. От этого ваши глаза только сильнее блестят.
Миссис Оллонби. Благодарю вас. Идемте.
Лорд Иллингворт (замечает письмо миссис Арбетнот на столе, берет его и смотрит на конверт). Какой любопытный почерк! Он напоминает мне почерк женщины, которую я знавал много лет назад.
Миссис Оллонби. Кто это такая?
Лорд Иллингворт. О, никто. Не важно кто. Женщина, не стоящая внимания. (Бросает письмо на стол и вместе с миссис Оллонби поднимается по ступеням террасы. Они улыбаются друг другу.)
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Гостиная леди Ханстентон после обеда; лампы зажжены.
Дамы сидят на диванах.
Миссис Оллонби. Какое облегчение избавиться от мужчин хоть ненадолго!
Леди Статфилд. Да, мужчины нас так преследуют, правда?
Миссис Оллонби. Преследуют? Хотелось бы мне, чтоб они нас преследовали.
Леди Ханстентон. Дорогая моя!
Миссис Оллонби. Досадно, что эти негодные могут быть совершенно счастливы и без нас. Вот почему, мне кажется, долг каждой женщины не оставлять их ни на минуту, кроме вот этой короткой передышки после обеда; без нее мы, бедные женщины, иссохли бы и превратились в тени.
Слуги вносят кофе.
Леди Ханстентон. Превратились бы в тени, дорогая?
Миссис Оллонби. Да, леди Ханстентон. Это так утомительно — держать мужчин в руках. Они всегда стараются ускользнуть от нас.
Леди Статфилд. Мне кажется, это мы всегда стараемся ускользнуть от них. Мужчины очень, очень бессердечны. Они знают свою силу и пользуются ею.
Леди Кэролайн. Все это вздор и чепуха — насчет мужчин. Надо только, чтобы мужчина знал свое место.
Миссис Оллонби. А где же его место, леди Кэролайн?
Леди Кэролайн. Возле жены, миссис Оллонби.
Миссис Оллонби (берет у лакея кофе). Вот как?.. А если он не женат?
Леди Кэролайн. Если он не женат, так должен искать себе жену. Это просто позор, сколько холостяков встречаешь нынче в обществе. Надо бы провести такой закон, чтобы заставить их всех жениться в течение года.
Леди Статфилд (отказывается от кофе). Но если он влюблен в женщину, которая, может быть, принадлежит другому?
Леди Кэролайн. В таком случае, леди Статфилд, его надо в одну неделю женить на какой-нибудь некрасивой и порядочной девушке, чтобы не покушался на чужую собственность.
Миссис Оллонби. Не знаю, можно ли вообще говорить о нас как о чужой собственности. Все мужчины — собственность замужних женщин. Это единственно верное определение того, что такое собственность замужних женщин. Мы же не принадлежим никому.
Леди Статфилд. О, я очень, очень рада слышать это от вас.
Леди Ханстентон. Но вы в самом деле думаете, Кэролайн, что законодательным путем можно как-то исправить положение? Говорят, что нынче все женатые живут как холостяки, а все холостяки — как женатые.
Миссис Оллонби. Я, право, никогда не могу отличить женатого от холостого.
Леди Статфилд. Я думаю, сразу можно узнать, есть у человека семейные обязанности или нет. Я не раз замечала такое грустное, грустное выражение в глазах женатых мужчин.
Миссис Оллонби. Ах, все, что я могла заметить, — это то, что мужчины ужасно скучны, если они хорошие мужья, и отвратительно тщеславны, если плохие.
Леди Ханстентон. Ну что ж, надо полагать, мужья нынче совсем не то, что во времена моей молодости, но я должна сказать, что мой бедный Ханстентон был самый прелестный человек и по характеру чистое золото.
Миссис Оллонби. Ах, мой муж нечто вроде векселя, мне надоело по нему платить.