– Так что же, любовь – это тоже игра? – поинтересовался я.
Надья обречённо тряхнула головой.
– Игра. Да, наверное, это игра. – Она потрепала волосы. – Какого дьявола ты вообще ко мне привязался? Я жила себе спокойно со своим мужем и спала с каждым встречным… а теперь мне не то что спать – мне говорить с ними противно. А когда звонишь ты, у меня словно что-то… переворачивается внутри.
– Давай сосредоточимся на другом вопросе, милая. Что мы будем со всем этим делать?
Надья взяла со стола стакан с водой и сделала пару глотков.
– Я не знаю, что мне делать со всем этим, Брайан. Я не могу оставить этого человека вот так, сразу. Кроме того, у меня трое детей. Надеюсь, ты понимаешь, в чём тут дело.
– А если ты его оставишь – что будет потом?
– Не знаю… чёрт! Как ты мне надоел со своими дурацкими вопросами! – Она всхлипнула и прижала ладонь к губам. – Я просто слабая и беззащитная женщина, и бывают такие моменты, когда мне нужны помощь и поддержка…
Я посмотрел на неё и снова повернул голову в противоположном направлении.
– Слёзы тебе не помогут. А на меня они вообще не действуют. Советую не тратить впустую время и нервные клетки.
– Я чувствую себя дурой… незнакомое ощущение.
– Зато уместное в данной ситуации.
Надья допила воду и вернула стакан на место.
– Ты последний сукин сын, ты это знаешь?
– Да. Но меня уже не переделаешь.
– У меня такое чувство, будто я разговариваю сама с собой, а ты тут вроде и не при чём!
Я пожал плечами.
– Мне сложно описать свои чувства. Как я уже говорил, наверное, я был в тебя влюблён. Наверное, я влюблён и сейчас. Мне очень хорошо с тобой, и это правда – думаю, ты это понимаешь. Иначе твоего номера я бы не набирал. Я люблю проводить с тобой время – ходить в театр, в бар, в клуб. Я бы даже сказал, что мне очень нравится с тобой спать. Но любовь, дорогая… любовь для меня ассоциируется с кандалами. Или нет. Скажем по-другому. С максимальной близостью. Между нами всегда есть какая-то отчуждённость. Свободное пространство. Можешь думать, что там стоит мирный контингент. Мне нужно это пространство. И тебе оно тоже необходимо. Просто ты этого не понимаешь. Рэй жертвует своей свободой для тебя.
А я на это не готов. Свобода для меня ценнее всего на свете.
Надья убрала с лица волосы, которые трепал лёгкий ветер.
– Но я… я дам тебе эту свободу. Я дам тебе всё, что ты захочешь!
– Нет, милая. Я хочу сохранить свою свободу – но ещё больше я хочу, чтобы твоя свобода всегда оставалась твоей.
– Тебе, наверное, очень нравится опаздывать. Может, хотя бы для разнообразия попробуешь стать пунктуальным на пару дней?
Рэй сделал скучное лицо и пристегнул ремень безопасности.
– Не лезь в бутылку – я опоздал только на пятнадцать минут. Подумаешь – всего-то четверть часа!
– Ладно, забудь, – сказал я, выруливая на дорогу. – Что случилось с твоей машиной?
– С моей машиной? – Рэй недоуменно посмотрел на меня. – Откуда я знаю? Меня совершенно не интересуют внутренности этой штуки. Кроме того, я в этом ничего не понимаю.
Я покачал головой.
– Не понимаю, как можно так безалаберно относиться к своей машине. Держу пари, ты даже не знаешь, когда в последний раз её проверял.
– Когда я в последний раз её проверял? – Рэй задумался. – Хм. А что, дельная мысль! Я действительно не помню… и вообще, чего ты пристал ко мне с этой машиной? Я не выспался и хочу кофе, да ещё и на работу ни свет, ни заря… в отличии от некоторых, до свободного графика я пока не дослужился.
– В отличии от некоторых, я почти всегда работаю до восьми вечера, – напомнил я, притормаживая у тротуара. – Для того, чтобы купить кофе, у тебя есть пять минут.
И ни минутой больше.
Пока Рэй ходил за кофе, я купил утреннюю газету и бегло просмотрел заголовки.
– Есть что-то более интересное, чем арабская пресса в половину девятого утра? – поинтересовался Рэй, снова занимая место пассажира.
– Ровным счётом ничего. Я собираюсь в театр в пятницу. Хочешь присоединиться?
– Господи, Брайан. Я похож на человека, который ходит в театр?
– Вот уж точно, сейчас я сморозил глупость, – рассмеялся я. – Стоит только представить тебя во фраке…