Надья отсутствовала минут пять, но я уже успел осушить свою рюмку, наполнив ее еще раз, и почти докурил очередную сигарету.
– Сейчас ты узнаешь, каково это – быть шейхом, для которого танцует любимая жена, – сказала Надья и сделала пару шагов – пояс ее юбки мелодично зазвенел. Она любила восточную одежду. Хотя то, что я видел на ней сейчас, одежду напоминало довольно-таки отдаленно – уж слишком прозрачными были ткани. Самой целомудренной вещью я мог назвать разве что паранджу.
– Хочешь присоединиться?
– Пока я понаблюдаю со стороны.
…Я видел танец живота много раз. Наблюдал и за профессиональными танцовщицами, и за теми, кто только постигает азы мастерства. Но танец Надьи не походил ни на один из когда-либо увиденных мною. Она не танцевала – она говорила телом. Он завораживал и увлекал – настолько, что через несколько минут я уже и думать забыл о главной цели своего визита. И, когда Надья протянула мне руки, я не стал сопротивляться.
– Жарко, – шепнула мне она. – Ты не будешь против, если я немного разденусь?
– Думаю, ничего страшного не случится, – ответил я, осознавая, что голос в моей голове, до этого нудно твердивший: «Приятель, ты тут совсем не за этим!» говорит совсем другое: «Ну, если уж все так получилось… почему бы и нет? Да неужели ты думал, что все будет по-другому? Уж я-то тебя хорошо знаю». – Ты одета совсем немного… и тут действительно жарковато.
… Мне удалось частично выбраться из плотного тумана гипнотических чар часа через полтора, а то и больше. Я, завернувшись в халат, сидел на диване, а Надья, которая так и не согласилась одеться, разместилась в кресле на расстоянии вытянутой руки от меня.
– Щелкни пальцами и скажи волшебное слово, – проговорил я, разглядывая кольца дыма под потолком.
– О чем ты? – рассмеялась Надья.
– О гипнозе.
– Мне удалось тебя загипнотизировать? Я польщена! Нет, пожалуй, я пока не буду щелкать пальцами… а волшебным словом будет слово «секс». Ладно?
– Знаешь, я пришел сюда для того, чтобы с тобой поговорить.
– Только не надо этих лекций про наркотики, ладно?
– Нет, наркотики тут не при чем. Просто я хочу, чтобы мы поставили точку, Надья. Нам тогда было хорошо. И теперь нам хорошо, но так дальше продолжаться не может. Вероятно, нам обоим хочется ухватиться за ускользающий момент. Но за этим моментом последует еще один, потом – еще… совершенно бессмысленная череда моментов. Удовольствие от того, что мы делаем что-то запретное? Вероятно. Но… ведь в жизни есть что-то другое.
– Ты уже говорил это тогда, Брайан. Какая разница, с кем ты, если во всех ты ишещь эту женщину?
– Про эту женщину мы давно не говорили. Я знаю, ты любишь эту тему.
– Ты ищешь ее во всех своих женщинах. Разочаровываешься, если не находишь. Радуешься, если у тебя получается убедить себя в том, что нашел. Ты одинок не потому, что ты этого хочешь. Ты одинок потому, что не можешь найти в себе силы предпринять попытку оставить все это. Тебе уже не восемнадцать. Уже не двадцати три. Не успеешь оглянуться – и тебе будет тридцать. Сорок. И не молчи. Я знаю, что я права.
– Да. Но ты не учла одного. Мне хорошо в одиночестве.
– Черт, Брайан. Сделай мне одолжение – катись отсюда, ладно? Я не хочу тебя видеть
Я одевался в тишине. Надья сидела, повернувшись к окну, и взглядом меня так и не удостоила. Попрощался я тоже сам с собой, после чего покинул комнату и, немного поплутав в темных коридорах, нашел-таки путь на улицу.
Домой ехать не хотелось. Я закурил, присел на капот и подумал о том, что сейчас увиденные мною «аппартаменты» оказались бы как нельзя кстати. Отличное место для того, чтобы пригласить незнакомую женщину и расстаться после пары приятных часов.
На душе у меня было легко. Разумеется, если не считать неприятных (а в некоторые моменты – очень даже приятных) воспоминаний. Хотя… думал я об этой женщине каждый вечер. Вспоминал ее тогда, когда долгими ночами мучался от бессонницы. Восстанавливал в памяти ее образ, который помнил до мелочей. Помнил ее глаза, один взгляд которых заставлял мое сердце биться вдвое, если не втрое чаще. Помнил ее голос – его я узнал бы даже в шуме толпы. Помнил ее походку, жесты. И улыбку. Плохую, пошлую… во всех этих воспоминаниях было что-то невероятно пошлое. До сих пор я не мог осознать масштабы этой наглости. Вероятно, именно поэтому и не удивился, когда отец указал мне на дверь.
– Ты забыл куртку, – услышал я и обернулся.
– Моя куртка на мне.
– Мне не следовало тебе этого говорить. Извини, хорошо?
– Это все? Я могу ехать домой?
– На самом деле, я хотела, чтобы ты отвез меня… я приехала на такси.
– Сейчас я закажу тебе еще одно.
– Нет, не надо. – Надья тронула мою руку. – Я хочу, чтобы меня отвез ты.
– Ты ведь знаешь, нам не по пути.
– Тебе нравится унижать меня, да? Хорошо. Мне одиноко. И холодно. Ты доволен?
– Самое главное – то, что довольна ты. Мне понравилась твоя лекция.
– Но ведь я попросила прощения.
– Я слышал. Но разве я тебя просил?
– Этот образ тебе идет, – проговорила она тихо. – Ты сильный мужчина, а я – маленькая слабая женщина, которая хочет тепла.
Она спрятала пальцы в карман, будто желая что-то достать, и я тут же схватил ее за руку.
– В чем дело? – недоуменно посмотрела на меня Надья.
– Отдай мне это.
– Ты уже успел порыться в моих карманах?
– Я уже говорил, что тебе пора с этим заканчивать.
– Это так мило, что ты заботишься о моем здоровье. Я бы сказала «господин Хороший Мальчик», если бы это не было наглой ложью. – Она обняла меня за плечи, поцеловала, оставив легкий привкус коньяка, и голова у меня опять закружилась. Будто бы не было ссор и разговоров. Неужели кто-то думал, что все будет по-другому? – Хочешь посмотреть, что у меня под плащом?
– Может, мы вернемся обратно? – предложил я. – Там гораздо теплее.
– Но зачем же? Ты помнишь, когда ты в последний раз занимался любовью на заднем сиденьи машины? Это так романтично! – Надья одним ловким движением достала из кармана моей куртки пакетик, который меньше минуты назад покорно отдала. – А это мы поделим пополам. До или после – решать тебе.