…Ужинать я не стал, и это привело кошек в недоумение. Мы всегда ужинали вместе – это было давней традицией. Мои любимцы ели с аппетитом, иногда поглядывая на меня – может, я решу перекусить на ночь? Но голода я не чувствовал. Я чувствовал усталость. Больше моральную, чем физическую, как и бывает после рабочего дня.
Когда я поднялся и пошел в спальню, на ходу снимая пиджак, кошки тоже побрели за мной. Они устроились в кресле, немного потеснив друг друга, и притихли, по-прежнему изучая меня. Я оставил включенной лампу у кровати, полистал книгу, потом повертел в руках сотовый телефон. Вспомнил, что обещал позвонить Лианне, но решил, что совсем не важно, в чьей кровати я усну, как бревно, лишь только приняв горизонтальное положение.
В будние дни я мог лежать без сна часами. Засыпал я долго, иногда для этого мне требовался час, а то и больше, и поэтому у меня с давних времен выработалась привычка вспоминать события прошедшего дня. Но эта пятница была исключением из правил. Я не успел вспомнить, почему поссорился с Агатой (я не уверен, помнил ли я это вообще), ибо через пять минут уже спал, как убитый.
…Звонок будильника заставил меня открыть глаза и оглядеться. К любителям будильников я не принадлежал, и теперь думал о том, почему в выходной не могу насладиться спокойным тихим утром в теплой постели. Я обреченно вздохнул и снова закрыл глаза в надежде, что все мне просто приснилось, но будильник зазвенел снова, и мне пришлось встать. Часы показывали половину седьмого, и я не смог сдержать очередной вздох и не задать себе вопрос: почему я завел будильник на шесть тридцать? И вспомнил, что собирался прогуляться по магазинам. И откладывать это на следующую неделю было бы чересчур.
Я потянулся, подошел к окну, приоткрыл ставни и сел на подоконник. На улице было тихо. Желанием ехать в город я не горел. Только такие идиоты, как я, планируют дела на субботу. В такой день надо читать книгу на крыльце дома, наблюдать за птицами, смотреть кино или же лежать на диване и потихоньку дописывать очередную статью, методично набирая текст на шелестящей клавиатуре портативного компьютера. А вечером гулять с фотоаппаратом на плече и блокнотом в кармане.
К нормальным людям я не относился, а поэтому принял душ, достал из шкафа старые джинсы и видавший виды свитер, выпил кофе и отправился в город.
…Думаю, по-настоящему хорошо поймет меня лишь тот, кто когда-нибудь переезжал из города в более тихое место. Или наоборот, из тихого места в город, решив, что ему будет лучше среди шума машин. Жизнь за городом была размеренной и спокойной. Я пил кофе, гулял, вытирал пыль, готовил еду, чистил ковры – и делал все это медленно. Я даже работал медленно, если это происходило дома. И проживал один день, хотя в темпе городской жизни можно было за это время прожить целый год.
Городская жизнь ассоциировалась у меня с мясорубкой. Движение тут не останавливалось ни на секунду: все вертелось, крутилось, летело. По своим понятиям, я прожил в Нью-Йорке довольно долго – почти пять лет. За это время я сменил две квартиры, но до сих пор называл его Нью-Йорком только тогда, когда этого требовала ситуация. Обычно я говорил: «Этот город», и в моем голосе можно было услышать отвращение и снисхождение. Я не верил, что можно полюбить мегаполис. Он слишком большой и неуловимый для того, чтобы его полюбить. Мне всегда казалось, что для любви нужна некая статичность, возможность остановиться, вздохнуть и сказать: «Вот! Это мой город. Я люблю его». Выросший в тихом пригороде Питсбурга, я так и не научился любить большие города. Первые полгода в мегаполисе были для меня сумасшествием. Я думал, что никогда не привыкну к такому темпу жизни. Когда же я исполнил давнюю мечту и оставил шумный город, то понял, что гораздо труднее будет от этого темпа отвыкнуть. И, уже отвыкнув, я долго испытывал что-то вроде неловкости перед самим собой. Мне казалось, что в городе уютнее, привычнее, из окна квартиры на двенадцатом этаже я видел город и чувствовал жизнь.
Теперь неловкости я не испытывал. Я чувствовал себя комфортно – брел по улице, спрятав глаза за стеклами солнцезащитных очков, и наблюдал за людьми. Толпа не вызывала у меня особых эмоций – только легкий интерес. В детстве я так наблюдал за зверями в зоопарке.
– Папа, а о чем они думаю? – спрашивал я, сжимая руку отца.
– Они не думают, Брайан. Это стадо. Оно не думает, а идет, руководствуясь стадным инстинктом.
– А толпа людей – это тоже стадо? – не унимался я.
Отец смотрел на меня с едва уловимым раздражением.
– Разумеется, – ответил он после паузы.
– Фредерик, не забивай ему голову глупостями, – говорила мама тем самым мягким тоном, которым она обыкновенно пыталась возразить отцу. – Идем дальше. Там есть обезъянки, малыш! – обращалась она ко мне. – Большие и маленькие!
– Весь этот мир – обезьянник, Ева, – говорил отец, а мама брала меня за руку и вела дальше.
Зоопарк я ненавидел: я не любил смотреть на животных, у которых отняли свободу. И я их жалел. А вот к человеческой толпе относился с жестоким снисхождением. У них был выбор, и они выбрали свою участь сами.
…Настроение у меня было препоганое. Я изучал одежду на вешалках и полках магазинов, но мысли мои были далеки от покупок. У меня было такое ощущение, будто кто-то запер меня в клетку – совсем как тех животных в зоопарке – и теперь я метался по этой клетке в поисках выхода, а мысли мои методично бродили по кругу.
Сначала я думал о том, как на дне рождения Надьи мы с Рэем пили водку (и на этот раз мой аргумент «я не пью водку» на поверку оказался пустым звуком – с Рэем по-другому случалось редко), после чего гости разбрелись по дому, а я целовал его жену в темном саду. Я собрал всю волю в кулак и, сделав вид, что не услышал ее предложения «найти место поинтимнее», взял ее за плечи и отвел к мужу со словами «думаю, леди надо отоспаться». Рэй сверкнул глазами, так ничего и не сказав, и, повернувшись к Надье, кивнул в направлении спальни.
– Роман с хвостиком. Смешно, – сказал я самому себе, разглядывая рубашки.
На следующий день я отправился в гости к мадам и провел весь вечер с Марикой. Я вышел из ее спальни, немного пошатываясь и ощущая себя идиотом, который запутался и не понимает, что происходит.
– Вас что-то интересует, сэр? – вернул меня к реальности голос девушки-консультанта.
Я рассеянно оглядел девушку с ног до головы и улыбнулся.
– Простите, мисс… что вы сказали?
– Я спросила, нужна ли вам помощь. – Девушка вгляделась в мое лицо. – С вами все в порядке, сэр? Может, вы хотите воды?
– Нет– нет, спасибо. Меня интересует что-то подобное. – И я указал на рубашку. – Только потемнее. Может, темно-зеленый, или темно-синий…