– Я не знаю, Брийян. Я еще не решила. Просто я устала, только и всего.
Мне иногда казалось, что я выдумываю ее образ, дополняю его воображаемыми подробностями. Только имеет ли смысл домысливать то, что я никогда не смогу постичь? Стоит ли приукрашивать существующее чем-то далеким от реальности? Вот и сейчас я думал о том, что слышу что-то, чего слышать не следует.
– Но зачем… зачем ты уезжаешь? – заговорил я. – Ты можешь мне объяснить?
– Вряд ли. Просто мне нужно вздохнуть. И тебе. Может, ты скажешь то, что должен сказать. Если, конечно, не будет поздно.
И я уже хотел спросить, что именно мне следует сказать, но не спросил. Спрашивать не было смысла, потому что я знал ответ.
– Я надеюсь, что ты скоро вернешься, – сказал я. – Нам надо о многом поговорить. Я хочу многое тебе сказать. Ты ведь скоро вернешься, да?
– Я не знаю, вернусь ли я, малыш. Есть мысли, с которыми я хочу остаться наедине.
Я положил телефон в карман и присел у стены. Мне хотелось пить, а сердце мое билось так, будто намеревалось выпрыгнуть из груди. Наверное, таким бывает флешбек у наркоманов, подумал я. Хотя… почему наверное? Она и есть наркотик, самый страшный, какой только можно придумать. И даже если я попытаюсь вырвать это из себя, то не получу обратно прежнюю жизнь. Если она у меня когда-то была. Своя жизнь. А не та, в которой меня держат воспоминания и мысли о ней.
– Брайан, все в порядке?
Голос Джо вернул меня к реальности.
– Все отлично. – Я попытался улыбнуться; вероятно, это у меня не получилось, потому что в глазах Джо мелькнула недоверчивость. – Пойдем. Я умираю от жажды.
Далекий женский голос объявил посадку на рейс Нью-Йорк – Тель-Авив, и мы с Джо заторопились.
– У тебя точно все в порядке? – спросил он еще раз, придержав меня под локоть.
– До того момента, как я начинаю думать о том, что скоро оторвусь от земли.
…В Тель-Авиве нас закружили дела. Все началось с того, что работники службы безопасности тщательно проверили наш багаж. Потом настала очередь нас самих и наших документов. А после настало время встречи с друзьями.
Друзей было много. Большинство из них уже довольно долгое время провели в стенах аэропорта, и кондиционированный воздух зала уже не спасал от полуденной жары.
Особенно неожиданной для меня оказалась встреча с моим сокурсником и, наверное, одним из лучших университетских друзей. Мы обнялись, и Кайл меня оглядел.
– А ты ни капли не изменился, сукин сын, – сказал он мне доброжелательно. – Все такой же самовлюбленный вид. И, разумеется, холостяк. Да, ничего нового. Ах, эти американцы.
В речи Кайла легко можно было услышать израильский акцент. Да и поведение его не отличалось от поведения остальных израильтян – оживленные жесты и любопытствующий взгляд.
– Как ты? – спросил его я.
– О, великолепно, просто великолепно! Недавно ездил в Эмираты, – продолжил он с самодовольной улыбкой. – Там отличные курорты.
– Знакомься, это Джозеф, мой коллега. Это Кайл. Он стоически терпел меня на протяжение университетских лет.
– Еще чуть-чуть – и мое терпение бы лопнуло! – заявил Кайл, после чего пожал Джо руку. – Очень приятно. Пейте много воды! Мы скоро выезжаем.
…Иерусалим встретил нас настороженным величием. Этот город, как казалось, никогда не менялся. Он производил впечатление чего-то грозного и нерушимого. Священный восторг при виде белых стен сменялся молчаливым восхищением. Даже автомобильные «пробки», бесконечные ряды магазинов в узких улочках и люди, спешившие по делам, не ослабляли этих ощущений. Город дремал, утомленный послеобеденной жарой, и небо было мутным – шарав, как называют это явление природы жители Иерусалима. Невыносимые часы, когда не хочется покидать прохладных помещений и вдыхать сухую пыль улицы, окунаясь в духоту сероватого воздуха.
Долгий путь до отеля окончательно измучил нас. Пресс-конференция должна была начаться завтра в полдень, и у нас была возможность насладиться видом вечерней столицы.
Мы с Джо получили два соседних номера. Это были чересчур шикарные для делового отеля комнаты с истинно иерусалимским размахом, который, как ни странно, не напоминал европейский даже отдаленно.
– Только не говори, что мы не пойдем гулять по старому городу, – сказал мне Джо. – Ночью там такая красота!
– Я могу гулять бесконечно, – ответил я. – Только после того, как приму душ и посплю.
– Только не проспи ужин. Говорят, там будут важные гости.
Приняв душ, я завернулся в махровый халат, подошел к окну и, с наслаждением закурив первую сигарету за четыре часа, стал изучать городской пейзаж. Панорама впечатляла: отсюда можно было увидеть значительную часть города. Я наблюдал за людьми, которые суетились внизу и за машинами, плетущимися по узкой улочке. Самая что ни на есть будничная картина завораживала и притягивала взгляд.
Я подумал о том, что следует проверить исправность фотоаппарата, а заодно и убедиться, что батарейки заряжены, но ночь, проведенная в пути и полная волнений, давала о себе знать. Я вытянулся на белоснежных простынях, у которых был совершенно неземной запах, и через пару минут уже крепко спал.
…Думаю, не стоит и говорить о том, что пары часов сна мне не хватило. Я проснулся и обнаружил, что за окном стемнело, а дневную жару сменила вечерняя свежесть. Часы показывали начало седьмого, и это означало только одно: я проспал не два, а целых четыре часа.
В номере царила сладкая безмятежная тишина, ласкающая слух – кроме доносившихся с улицы приглушенных голосов, ее ничто не нарушало. Вот он, Рай, тут же решил я и, завернувшись в одеяло, снова прикрыл глаза.
Ленью, которая навещает людей после пробуждения и шепчет, что можно пробыть в теплой постели еще пару минут, я не страдал. В университетские годы у меня была подобная привычка, но я избавился от нее расчетливо и безжалостно. Смирившись с моим решением совершать утренние пробежки, лень смущенно отступила.
Теперь же умиротворенная атмосфера и душевное спокойствие располагали к тому, чтобы позволить себе маленькую слабость. От этой мысли на душе у меня стало еще лучше и, довольный принятым решением, я задремал.
Мне снился цветной и добрый сон без сюжета и смысла. Я так давно не видел снов, что уже почти забыл об их существовании. Жизнь вне времени. Нереальные мгновения, которые могут тянуться бесконечно, под самым немыслимым углом показывая свой таинственный мир и причудливо искажая реальность. Тут не было будничных мыслей. Тут существовало только безмолвное спокойствие мира снов.
Стук в дверь не был частью сна, но я осознал это не сразу. Лишь только когда он повторился, я открыл глаза и понял, что сказка осталась в том прекрасном мире, куда мне не попасть.
Меня разбудил Джо. Он был в костюме и при галстуке, и я вспомнил об ужине. Вспомнил я и о том, что весь день ничего не ел. И мой желудок незамедлительно отреагировал на эти мысли.
– Доброе утро, – сказал он мне. – Не находишь, что пора вставать?
– Я видел чудесный сон, – поделился с ним я. – Правда, я так и не понял, о чем он.
– У тебя есть полчаса для того, чтобы привести себя в порядок. И…
– И, пожалуйста, не опаздывай, – продолжил я. – Ты же знаешь, что я никогда не опаздываю.
– Зато любишь поспать.
– Я обещаю исправиться, мамочка. Ты поможешь мне завязать галстук?
Джо посмотрел на меня и рассмеялся.
– Думаю, с этим ты справишься сам. Я жду тебя внизу.
…Столовая была небольшой, но каким-то непостижимым образом вместила в себя целую толпу людей. Люди разговаривали, смеялись, прохаживались рядом с едой и время от времени интересовались названием того или иного блюда. Все, как один, были в отглаженных костюмах и блестящих туфлях. Это придавало обстановке что-то сухое, сдержанное и официальное, и совсем не вязалось с уютом столовой. Мне больше нравилась картина полуденного аэропорта: мои коллеги были одеты совершенно вразнобой. Кто-то в джинсах, кто-то – в старых добрых брюках – клеш. Тогда мы выглядели туристами, которые полными детского любопытства глазами разглядывают все вокруг, щелкая вспышками фотоаппаратов, и до смерти боятся потерять своего гида.
Если говорить в общем, большой радости от того, что меня заставили напялить деловой костюм, я не испытывал. Я попробовал надуться, но решил, что это будет не очень хорошим дополнением к моей заспанной физиономии.
Появившийся внезапно Кайл не преминул отпустить в мой адрес шутку.