Перед зданием аэропорта стоял в ожидании шофер в униформе с табличкой «Вилла Криста». Он не говорил по-английски; единственное, что он мог произнести, вероятно, были слова: Мэри Квин.
– Пол Андерсон. Представитель ученых на «Вилле Криста», – представился Пол, но человек произнес в ответ: Мэри Квин.
– Мэри Квин – это мое имя. – Она взглянула на Пола и пожала плечами. Человек улыбнулся и стал погружать их багаж в лимузин.
Они проехали несколько миль через Милан. Наконец город исчез в зарослях олеандра между оливковыми и каштановыми деревьями. Виллы тонули в голубом озере растущих шпорников. Сверкающий, как зеркало, снег на верхушках Альп, на тысячу футов вверх, мерцал в этой голубизне.
Лимузин нырял в узкие дорожные тоннели и сигналил на опасных поворотах. Наблюдая, как убегают под колесами дорожные мили Ломбардии, Пол ничего не говорил Мэри, но глаза его сияли от увиденного. Наконец перед ними озеро Комо. Его окружают горы, и островок земли воткнулся сюда, как нос лодки. Возвышаясь над белоснежными стенами и красными черепичными крышами городских домов, «Вилла Криста» венчает этот городок.
Водитель посигналил, и ворота частного владения открылись. Из города за ними шла мощеная дорога. Вверху над ними террасами располагались сады, а потом уже виднелись золотистые стены виллы.
Мэри читала о «Вилле Криста». Она располагалась на земле, залитой кровью. Двадцать пять столетий сражений – кельты, римляне, гвельфы и гибеллины, немецкие наемники, Сфорца, французы – сдавали и вновь отвоевывали этот пункт. Когда лимузин приехал на стоянку у входа, Мэри взглянула на Пола и вновь почувствовала, как сильная дрожь пробежала по ее спине.
– Добро пожаловать в Италию! – Круглолицый молодой человек открыл дверь лимузина и представился, им как Хьюд Брустер, директор виллы. – Надеюсь, что ваш полет из Лондона был приятным?
Пол сказал, что очень приятным.
Мэри вышла из лимузина, чтобы рассмотреть четырехсотлетней давности фасад виллы. Он был бледно-золотистый под красной крышей. Такого же красного цвета были пилястры, разделяющие первый и второй этажи, а окна верхнего этажа снабжены рядами красных жалюзи.
– Спокойная автомобильная поездка из Милана, – говорил Пол, следуя за Мэри и Хьюдом через белые французские двери. – Она заняла, должно быть, миль тридцать. – Мэри взглянула на него украдкой: вид у него был растерянный и утомленный.
– Сорок семь, – уточнил Хьюд. Глаза его были с самого приезда устремлены только на Мэри. Теперь он шел по длинному, округлому холлу рядом с ней. Пол следовал сзади.
Ковры, мраморные столики, кресла из натуральной кожи, зеркала и канделябры выглядели поддельными под высоким потолком холла. Наверху широкой прямой лестницы начинался другой коридор, такой же огромный, как и первый. Хьюд открыл дверь навстречу солнечному свету.
– Здесь ваш номер, – пояснил он. – Мы объединили две учебные комнаты для вас.
У каждой из просторных комнат была своя ванная, стоял письменный стол и пишущая машинка, вазы с цветами, стулья и широкая кровать. В одной из комнат была отворена одна створка двери, и Мэри залюбовалась открывающимся видом: вначале крыши городских домов, потом волны голубого озера, потом – покатые склоны, переходящие в высокие горы. Когда она ступила на балкон, то почувствовала себя парящей над этой панорамой, как летящая птица.
Хьюд и Пол прошли во вторую комнату, но Мэри осталась на балконе полюбоваться тем, как далеко-далеко внизу игрушечный паром оставляет свой след в игрушечном городе. Его широкие лопасти создавали складки на голубой глади озера.
«Я не получила этого в наследство, – сказала она сама себе и почувствовала, как в ней растут волны счастья. – Я не получила этого, потому что удачно вышла замуж. – Какое-то мгновение она была совершенно счастлива. – Я заработала это сама для себя. Это мое».
Служащий принес их багаж. Появился другой с кофейником и маленькими пирожными и протянул им букет роз.
– Чувствуйте себя как дома, – сказал Хьюд, выходя с Полом из другой комнаты. – Увидимся за завтраком. Коктейли на террасе в двенадцать тридцать. – Он начал было закрывать за собой дверь, но вдруг повернул голову и сказал – Сегодня здесь еще тихо, но завтра мы ожидаем около пятидесяти американских литературных агентов и издателей, которые приедут на конференцию и уик-энд. Без сомнения, им очень захочется поговорить с вами обоими.
– Агенты и издатели? – переспросил Пол, но Хьюд уже вышел.
– Хочешь кофе? – спросила Мэри и налила ему чашку. Сливки и сахар были в маленьких серебряных сосудах; пирожные благоухали анисом.
Мэри перенесла свой кофе в дальнюю комнату. Здесь стояли чемоданы Пола, а на широкой кровати лежало его пальто. Она стала развешивать его вещи в стенной шкаф, прерываясь, чтобы отпить кофе. В этой комнате не было балкона. Когда она выглянула в окно, то обнаружила, что они занимают задний угол виллы: она могла видеть их балкон в другой комнате на боковой стене, вклинивающейся в желтый фасад виллы, как нос корабля.
В этот момент Пол как раз вышел на балкон. Она слышала, как он произнес вслух: «Агенты. Издатели», а немного погодя: «О Боже!»
Пол вернулся с балкона в комнату, сел в кресло и закрыл глаза. Он устал.
«Она смеет думать, что я позволю ей касаться его сочинений… никто не остановит ее, кроме меня». Он решил, что сможет заснуть. Будильник стучал на столике возле кровати. Он слышал, как Мэри распаковывает один из его чемоданов в соседней комнате.
Он поднялся, чтобы просмотреть «Информацию о представителях ученых», лежащую на туалетном столике. «Проблемы здоровья… Библиотека… Почта… Прачечная и журнальный киоск… Парикмахерская… Расписание работы виллы. Как позвонить горничной, если хотите чая или кофе… Фото… Церковные службы…»
Брошюра давала «возможность интеллектуальной деятельности для тех семейных пар, которые не хотели заниматься исследовательской или творческой работой в течение этих дней». Брошюра сообщала, что желающие могут отправиться на пешую прогулку, за покупками, могут пользоваться библиотекой, предлагала короткие экскурсии по озеру…
Пол покосился на гладь озера Комо в голубизне дневного света и снова вышел на балкон. Он свесился вниз, чтобы посмотреть на мощеную дорогу, вьющуюся и уходящую за стену, которая поддерживала крутой склон.
Он снова раскрыл брошюру. Список участников ученого семинара был ограничен. Он попытался запомнить фамилии – все они были мужскими, все имели кучу солидных рекомендаций со всего света. Берлинский университет… Королевский колледж… Лондон… Йель… Он шагал по комнате, запоминая их имена и университеты, потом выходил снова на балкон и снова глядел на дорогу внизу.
Мэри появилась в дверях балкона, чтобы сказать ему, что она уже распаковала его вещи, а потом занялась своими чемоданами в комнате, где он находился. Пол стоял на балконе и еще раз просматривал брошюру: жена каждого представителя ученой среды была обозначена после своего мужа и его «планируемой работы во время пребывания на вилле». Профессор Крэбб собирается рассмотреть роль и будущее современной семьи. Его жену зовут Урсула. Профессор Дорн заявил о работе над «Древними корнями современной французской драмы». Его жену зовут Эдит. Профессор Альбрехт заканчивает роман о средневековой Франции. Его жена – Люси. Но в списке не было профессора Пола Андерсона с женой Мэри и биографией Рэндела.
– Меня нет в списке представителей ученых, – сказал Пол, зайдя в комнату и глядя, как Мэри развешивает свои вещи. Их разделяла широкая кровать. Они редко поднимали глаза друг на друга, но чаще скользили взглядом по этой кровати, которая освещалась светом озера, гор и неба.
– Меня безусловно выбрали в самую последнюю минуту.
– Наверное, – ответила Мэри. Она приподняла вешалку, увешанную одеждой. – Я пойду поищу комнату для глажения, о которой говорил Хьюд.