Не смогла, не сумела – вот и плати. Она и платила. И почти не роптала. Правда, было так жалко себя! Пожалеет, поплачет, Аньке по телефону пожалуется. А та правду-матку:
– Гони всех на хер, хорошо устроились, сволочи! Пусть зять твой пашет по ночам, Инка твоя безмозглая пусть хотя бы на полставки, про муженька твоего и говорить нечего – свесил ножки и поехал. Ни у кого ни совести, ни жалости. Тебя не жалеют, и ты их не жалей.
В общем, все мы мастаки давать советы, выстраивать схемы чужих жизней. Чужую беду рукой разведу.
Нет, была, конечно, отдача. Внука Тему любила до самозабвения, до дрожи любила и жалела – родители никудышные, дед никакой. Старалась ему дать что могла – театр, музеи, цирк, киношки… В воскресенье шатались по старым улочкам, она что-то рассказывала, он слушал открыв рот, а у нее заходилось сердце – от нежности, жалости и любви.
Пытались разъехаться, но их малогабаритная «трешка» никак не менялась, даже на две захудалые «однушки». А так все-таки у всех по комнате.
Стало чуть легче, когда молодые вышли на работу. Инна, понятное дело, на три рабочих дня в неделю (не переломится) в какой-то частный садик методистом. Зять – в школу, преподавать математику. Зарплаты – слезы, что говорить.
Муж Аркадий лежал на диване и ненавидел все вокруг. Просто искры летели от недовольства. С молодыми не общался, внук его раздражал, со Стефой – так-сяк, с пятого на десятое, снисходительно. Потом, спасибо старому приятелю, пристроился на работу – от издательства развозил книги по точкам. Вроде бы водитель, а вроде бы и нет – все при книгах, при интеллигентных людях. Хотя, конечно, комплексовал – это я-то, с моим дипломом физтеха! В общем, гордыню кое-как смирил, но характер от этого лучше не стал.
Стефа пахала, как ломовая лошадь. Продавала БАДы – добавки к пище – от артроза, стенокардии, простатита, гипертонии и просто для похудения. Сама сначала верила в это свято – иначе просто не смогла бы этим заниматься. Потом, правда, пыл поутих, эйфория прошла, но бизнес шел неплохо, и заработки были вполне приличные.
В общем, жили как могли, как многие живут. А кому легко? Кто нам обещал легкую жизнь? Да и вообще, она давно смирилась: жизнь к закату, если и было что-то хорошее (если очень сильно напрячь память), то все в прошлом, а сейчас все по возрасту. Это каких таких радостей ты захотела, детка? В твои-то пятьдесят! Уймись и радуйся, что ноги носят, внук здоров, семья какая-никакая, и есть небольшие радости в виде трехдневной поездки в Таллин или Ригу, неделька в Турции у теплого моря, новые сапоги (итальянские, между прочим) и вкусный кофе с шоколадным тортом в любимой кофейне. Заслуженно вполне, кстати говоря.
Конечно, многого было жалко, ну просто до слез: промелькнувшей, как мгновение, молодости, пробежавшей, как марафонец, жизни, казавшейся не очень справедливой… Вполне обоснованные претензии, кстати. Две-три юношеские влюбленности, закончившиеся, как и полагается, ничем. И дурацкий скороспелый брак – без любви, душевной связи, взаимопонимания, яркого секса. Просто по-дурацки, банально залетела на втором месяце непонятных, неопределенных отношений. Кино – кафе – койка. То, что не влюблена, – понимала четко, как и то, что аборт делать не будет ни за что, это просто не обсуждалось.
Аркадий выслушал ее страстный монолог («Рожу все равно, остальное твое личное дело – вопрос решенный») и, вздыхая, промямлил:
– А я, собственно, ни от чего не отказываюсь.
И они подали заявление. Анька, конечно же, яростно возмущалась:
– На черта тебе он нужен, никакой, зануда, брюзга, ты с ним чокнешься на второй день.
Аньке – пропагандисту пылкой и светлой любви – это было дико. Беременна? Ерунда! Есть мать и отец, не старые, в силе – помогут, никуда не денутся, главное, пережить первый шок. А этот брак обречен. Ну ладно, если тебя так волнуют приличия, выходи, черт с тобой, жри на свадьбе салат оливье, но сбегай от него не позже чем через год.
– Сбегу! – пообещала Стефа.
Как же, сбежала! С той самой невеселой и тихой свадьбы минуло тридцать лет – день в день, год в год.
Дурацкая ситуация порождает сам выход из дурацкой ситуации.
Как продержался их ненадежный брак столько долгих лет? – часто спрашивала она себя. И представьте, находила ответ: виной всему нерешительность, привычка, неспособность принять жесткое решение. Инна, нервная, неспокойная с первого дня своей жизни, совместно купленный кооператив, дачи, строившиеся родителями с той и с другой стороны. И еще какое-то дурацкое чувство вины. Перед всеми: дочкой, родителями, мужем, которого, как ей казалось, она обвела вокруг пальца, обманула, объегорила, соблюдая свой, корыстный интерес… В конце концов, за сделку с совестью тоже есть своя плата.