Лариса утром ушла. Перед уходом - за чаем - сказала, что нестарый оптовик-азербайджанец предложил ей стать русской его женой, и больше она не придет, «и не проси». Дима ее благословил. Он действительно хотел, чтобы у нее все образовалось. Она не уходила от жизни, как он. Она несла свой крест из-под Владивостока и донесла его до Москвы. Дай, Бог, ей счастья. В раю, наверное, только такие, - думал он, оставшись один. Он представлял, как хрустальным божьим утром они пьют чай «Липтон» с жасмином на златом крылечке и неспешно, с улыбкой поведывают друг другу о земных своих терзаниях, уже вечность кажущихся придуманными.