Старик оторвал взгляд от чашки и посмотрел на него без всякого выражения.
— Расскажите мне, что случилось. Вы слышите меня? Умоляю, расскажите мне, что случилось.
Старик откинулся в кресле и закрыл глаза.
— Оставь меня, — вдруг холодно сказал он. — Ступай, ступай. Оставь меня в покое.
А сейчас, думал Пепе Монсон, выходя на улицу, Пако говорит то же самое, уткнувшись лицом в траву. Он замедлил шаг и оглянулся, пытаясь разглядеть Пако, лежавшего на дне чаши Кинг-парка. Но в темноте ничего не было видно. Тогда он повернулся и увидел перед собой мерцающую улицу, силуэты карликовых сосен по обочинам и огни машин, прорезавшие туман. За укутанной туманом дорогой стоял, поблескивая освещенными окнами, дом Пако, где ждала Мэри и стыл суп.
Теперь Пепе узнал то, что Мэри знала еще раньше. Хотя оба они не входили в Зазеркалье, зеркало дало трещину, и сквозь нее в их мир стали проникать пришельцы с той стороны. Сегодня из тумана выплыла модно одетая молодая женщина в черных мехах и в черной шляпке, в серых перчатках, с жемчугом на шее; потом выплыла похожая на мадонну дама в белом меховом жакете, с шарфом в горошек на шее и с золотыми монетами в ушах; выплыл Пако в темно-синем свитере с высоким воротом; выплыл его отец, распростертый в кресле без сознания, хотя глаза его были открыты, а рот улыбался.
«Есть же у тебя сила воли!» — крикнул он тогда Пако, а сейчас понял, что кричал призраку, что он сам попал в мир призраков.
«Рано или поздно они позовут меня, и я побегу к ним, как собачонка».
«И крабы. Они везде. Куда ни ступишь, обязательно раздавишь краба».
«Когда я была маленькой, я думала, что у всех людей два пупка».
«Когда я была маленькой, такие люди, как ваш отец, всегда были для меня образцом. Они были как бы моей совестью, существовавшей отдельно от меня».
«Крабы и пыль, крабы и пыль…»
Мир по сю сторону треснувшего зеркала уже не был безопасным, в нем тоже бродили призраки, пришедшие с той стороны; здесь, в этом мире, Пако ждал, когда на шее у него затянут петлю, бедная милая Мэри лгала, осторожную Риту удивляли драконы, Тони прятался в своем монастыре, отцы принимали наркотики, матери теряли свои учебники, а у молодых женщин было по два пупка…
Пепе вздрогнул от порыва холодного ветра. Он поднял воротник, сунул руки в карманы и пошел через улицу к освещенным дверям и окнам, туда, где ждала Мэри и стыл суп.
ГЛАВА ВТОРАЯ
МАЧО
В восемь вечера Рита закрывала салон, и как раз в это время раздался телефонный звонок. Телефон стоял в туалете и будто назло звонил обычно именно тогда, когда туалет был занят. Вот и сейчас оттуда выскочила Элен Сильва, совладелица салона, с полным ртом заколок для волос.
— Это тебя, Рита.
— Не Пепе, надеюсь?
— Боюсь, что он.
Заколов волосы, Элен опустила ставни на витрине, открыла дверь, пинком выставила за дверь кошку и выключила неоновую вывеску, извещавшую, что здесь находится «Художественный салон св. Риты».
Их магазинчик, занимавший угол здания, был невелик, но выглядел впечатляюще. Прилавок заменяла старая кушетка. В комнате стояло также несколько легких бамбуковых стульев и низенький стеклянный столик причудливой формы. Одну стену занимало зеркало, на другой от пола до потолка висели картины. Случайные посетители просили показать им умных кукол, выставленных в витрине, настоящим покупателям Рита и Элен помогали выбрать картины или вазы, подходившие к их обстановке. В этом году был большой наплыв богатых беженцев с континента, они застраивали окружающие Гонконг холмы, и дела у девушек шли неплохо. В нескольких кварталах от магазина у них была общая квартирка, где Элен — бойкая симпатичная метиска с природным чувством элегантности, но без всякой склонности к ней — усеивала пол скорлупой арахиса и запихивала старые чулки в дорогие вазы.
— Надо переставить телефон, — сказала Элен, когда Рита вышла. — Неудобно: эта дурацкая штука начинает трезвонить именно тогда, когда там покупатели. Но куда его поставить — вот вопрос. Так в чем дело, Рита?
— Он не придет к ужину.
— Старику хуже?
— Нет. Мы ужинаем в ресторане — с Тексейра.
— Как романтично! Пепе молодец.
— Он говорит, что это идея Мэри.
— Что же, тебе придется поехать домой на такси — иначе ты не успеешь переодеться.
— Я не буду переодеваться — они заедут за мной сюда.
— Тогда я подожду.