— Уведите меня отсюда! — крикнула она, хватаясь за отвороты его пиджака.
— Но что случилось?
— Он здесь, в моем номере!
— Кто?
— Мачо, мой муж.
— Ну и что?
— Но я не могу видеть его! Я не могу видеть его сейчас! Уведите меня!
Только тут он почувствовал, что она куда-то тащит его за отвороты пиджака.
— Скорее, скорее! — кричала она в нетерпении и вдруг отпустила его так неожиданно, что он чуть не упал, а она устремилась вперед, не оглядываясь, не дожидаясь его, и так быстро побежала по пятнам лунного света на мокром асфальте, что он догнал ее только через два квартала.
— В чем дело, Конни? — спросил он, схватив ее за плечи.
Она открыла было рот, но не могла вымолвить ни слова и только жадно глотала воздух, судорожно сжимая обеими руками ремешок сумки.
— Почему вы боитесь его?
Покачав головой, она жалобно скривила лицо и упала ему на грудь:
— Он любовник моей матери!
— Конни, вы все это выдумали!
— Нет, это правда. Я нашла их письма, Пепе! Я сейчас упаду. Давайте сядем где-нибудь.
Рядом с ними стояла тачка без колеса, и Пепе торопливо уселся верхом на ее ручки, чтобы удержать тачку в равновесии, когда Конни сядет на другой край. Сдвинув шляпку на затылок, Конни села и, открыв сумочку, вынула пачку писем, перетянутую резинкой.
— Я нашла их два месяца назад и с тех пор ношу с собой. Наверное, он только сейчас обнаружил пропажу. Я ничего не сказала ему. О Пепе, я так старалась быть счастливой и хорошей, как все! После того ужасного удара, который я испытала в пятнадцать лет, я дала себе слово больше не убегать, забыть об этом. Мама увезла меня за границу, и я научилась делать все, что нужно, чтобы ничем не отличаться от других. Когда мы вернулись, мама сказала, что Мачо хочет жениться на мне. Я почувствовала такое облегчение, была так благодарна ему…
Мачо был нашим хорошим знакомым, я знала его всю жизнь. Он часто бывал у нас дома. Я не была влюблена в него, когда мы поженились, но потом он начал мне нравиться все больше и больше. С ним не скучно, и он красив. Вначале я хотела довериться ему целиком, но потом решила не рисковать счастьем. Я позволяла ему прикасаться ко мне только в темноте. Когда я начала привязываться к нему, то обнаружила, что он далек от меня. О, конечно, я ему тоже нравилась, он был очень добр и мил, но мне все казалось, что он существует отдельно от меня. Меня это не обижало. Я была убеждена, что все равно никто не сможет полюбить меня по-настоящему. Я довольствовалась тем, что имела, и была счастлива. И вот однажды утром, копаясь в его вещах — я искала его любимую рубашку, чтобы подарить ему такую же на день рождения, — я наткнулась на эти письма.
Я поняла, что мне опять придется бежать, но меня словно парализовало. И в один прекрасный день я пошла к маме, чтобы поговорить с ней начистоту. Я знала, что ее не было дома, и собиралась подождать ее, а тем временем подготовиться к тягостному разговору, но там я встретила Текса и, не дожидаясь возвращения мамы, увезла его с собой. Я знала, чем это кончится. Я испугалась. И вот две недели назад, никому ничего не сказав, я села на самолет и прилетела в Гонконг.
И вот сейчас, подумал Пепе, она здесь, зимней ночью, в жемчугах и мехах, сидит на поломанной тачке. Печальный лунный свет отражался в ее глазах.
— Послушайте, Конни, есть только один выход. Вы должны встретиться с ним и сказать ему все.
— Только не сейчас, только не сейчас! Ведь я, зная всю правду, жила рядом с ним два месяца! Два месяца!
— Но он ждет вас.
— Не могли бы вы сказать ему, чтобы он не пытался увидеть меня?
— Да, но куда вы сейчас пойдете?
— Это неважно.
— Моя девушка живет здесь недалеко.
— Она согласится приютить меня?
— Я отведу вас к ней и поговорю с вашим мужем, но при одном условии — вы должны встретиться с моим братом Тони.
— Сейчас я готова обещать что угодно.
Поднятая в неурочный час, Рита, хоть и легла спать в отвратительном настроении, смягчилась, увидев на пороге Пепе. Она подумала, что он, несчастный, всю ночь бродил по улицам и наконец решил прийти и попросить прощения.
— Пепе, неужели ты не мог подождать до утра?
— Не мог. Я хочу попросить тебя об одном одолжении.
— Ты знаешь, я тогда вышла из себя…