В Риме муж, поймавший свою жену на месте преступления, имел право убить ее, а к совершившему прелюбодеяние с его женой мог применить любой акт мести (убийство, оскопление, изуродование носа и т. д.). То же самое имел право сделать и отец. Но если отец или супруг хотели прибегнуть к кровавой мести, по закону они должны были убить обоих виновных. Недозволенные половые сношения с незамужними женщинами наказывались денежным штрафом или изгнанием.
В 18 году до Р.Х. император Август (63 до н. э. – 14 по н. э., император – с 27 до н. э.) издал знаменитый закон, который наказывал не только за нарушение супружеской верности, но и за половые сношения с незамужними и вдовыми свободными женщинами. Наказаниями служили: конфискация имущества, телесное наказание, изгнание. Что касается мести со стороны пострадавшего, то закон допускал убийство только обоих виновных. При позднейших императорах закон этот был еще более ужесточен благодаря введению смертной казни. Юстиниан подтвердил смертную казнь как наказание мужчины за прелюбодеяние, а виновная женщина должна была подвергнуться пожизненному заключению в монастырь, если муж через два года не принимал ее к себе.
Такое суровое законодательство само собой толкало к сношениям с проститутками как к наиболее удобному средству, чтобы не преступать законов. Со времени Солона у античных авторов можно проследить многочисленные указания на это. Стремление к сношениям с проститутками усугублялось еще и тем, что древним была неизвестна опасность заражения половыми болезнями.
Известный своею строгой нравственностью Катон, увидав раз молодого человека, выходившего из публичного дома, приветствовал его такими словами:
В другом месте Гораций резко противопоставляет сношения с проститутками прелюбодеянию:
Овидий в начале своей книги «Наука любви» решительно подчеркивает, что он воспевает только любовь к гетерам, на которых не распространялись законы о браке. Он воспевает только любовь «вне закона».
Совет посещать бордели и вступать в сношения с гетерами тем понятнее со стороны древних, что страстная индивидуальная любовь с оттенком романтизма у них, без сомнения, не существовала в таком объеме, как в наше время, а если иногда и наблюдалась, то ее все же отвергали и смотрели на нее, как на нечто болезненное. Замечательно, что античный человек считал самые бурные вспышки элементарной чувственности гораздо менее опасными, по их действию на способности и человеческое достоинство, чем глубокие душевные переживания любовной страсти. Этим объясняется, почему более древняя эпическая поэзия греков, как и трагедия их, никогда не делала любовь предметом своего творчества. Ни у Гомера, ни у Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) или Эсхила (ок. 525–456 до н. э.) мы не находим любовных сцен.
Тем не менее такая любовь, разумеется, все же существовала в Греции, как это видно из раннего описания ее в поэзии восточной Греции (Архилох (VII в. до н. э.), Сафо). Но закон и господствовавшие нравы подавляли ее по отношению к жене и направляли, как мы увидим ниже, частью на гетер, частью же на мальчиков. Но и здесь чувственная основа осталась преобладающим моментом, даже в платонической любви. Правда, в период расцвета истории Греции и Рима господствовавшая там чувственность была совершенно гармоничной, с необходимостью вытекавшей из природы человека, обнаружившей в своем наивном отношении к наготе и красоте тела, безусловно, пластически-эстетические черты.