Секта адамитов была основана неким Продонусом, который был сторонником учения карпократов и ввел публичное отправление половых потребностей днем, говоря, что то, что хорошо ночью в темноте, не может считаться дурным при дневном свете.
Пикардистами назывались последователи Пикарда, главы другой эротической секты. Когда кто-нибудь из них желал обзавестись подругой, он являлся с ней к главе секты и говорил: «Мой дух воспламенен ею», на что последний обыкновенно отвечал словами Библии: «Идите, плодитесь и размножайтесь». Пикардисты, во время преследований их, укрылись в Богемии у гуситов, но последние истребили их всех до одного, не пощадив даже их жен, которые были почти все беременные и которые в темнице упорно отказывались от одежд и разрешались от бремени, смеясь и распевая непристойные песни (Бейли. Diction, historique et critique, статья «Pикардс»).
Пикардисты воскресли во Франции в 1373 году под именем «скоморохов» (Turlupins), которые не только не признавали никакой одежды и ходили голыми, но даже, по примеру греческих циников, совокуплялись публично днем, в присутствии посторонних. Вот слова Бейла, который цитирует одно место из речи канцлера Джерсона, направленной против них: «Cynicorum philosophorum more omnia verenda publicitis nudata gestabant et in publice velut jumenta coibant instar canum in nuditate et exercitio membrorum pudendorum degentes».
То же самое было в долинах Базиликаты, в Абруццких горах и в одном капище в Ороне в Пьемонте.
Имя св. Приксa, y французов Прейя и Прита, очевидно, произошло из древнего Приапус.
Проституция гостеприимная. Обычаем гостеприимства, напоминавшим нравы диких, было так называемое «украшение ложа» рыцаря, являвшегося гостем в каком-нибудь замке. По поводу этого дикого обычая Лакорн де Сент-Палай цитирует одну очень любопытную новеллу (Manuscript du roi № 7615, лист 210), где говорится об одной хозяйке замка, у которой гостил некий рыцарь и которая не хотела лечь спать до тех пор, пока не послала ему одну из своих дам разделить с ним ложе.
Проституция гражданская. Епископ, аббат, барон и ленный владетель могли содержать у себя нечто вроде гарема на счет своих вассалов.
Подобно тому как в настоящее время в кафе-шантанах, так прежде свидания с проститутками имели место около колодцев во дворах чудес («Cours de miracles»), где они жили, или на улицах, где выставляли себя напоказ. Около такого колодца, служившего, впрочем, для всеобщего употребления, собиралось по вечерам много женщин с целью потолковать о своих любовных делах.
Можно сосчитать все колодцы, игравшие роль в истории проституции, и в каждом городе можно было найти один колодец, на котором было бы легко доказать, что Putagium средних веков (франц. «puits», итал. «pozzo») было неразрывно связано с забытыми в настоящее время общественными колодцами. Не требуется дальнейших доказательств того, что слова «putagium», «puteum» и «putaria» указывают на места сборищ проституток. Слово «putaria» употребляется в этом смысле в латинском языке итальянцев, на что указывает устав города Асти: «Si uxor alicujus civis Astensis olim aufugit pro putario cum aliquo». – «Puteum» же более употреблялось в латинской поэзии, смешивавшей его с «putagium», Слово «borde» употреблялось для обозначения отдельной хижины или ночного убежища, находившегося где-нибудь при дороге или у реки, вдали от города, в предместье его или даже в чистом поле. В таких «бордесах» и ютилась вначале проституция, подальше от надзора городской полиции и в безопасности от шумных скандалов.
Жак де Витри следующим образом описывает проституцию в Университетском квартале Парижа около конца XII столетия. «В одном и том же доме, – пишет он, – живут в верхнем этаже профессора школ, а в нижнем – публичные женщины, торгующие своим телом. Ссоры между ними и их любовниками прерываются по временам учеными спорами и аргументами мужей науки».
Людовик IX был очень добродетельный монарх, но в то же время и очень наивный, потому что он мечтал искоренить в своем государстве проституцию. Закон его, изданный в 1254 году об изгнании всех распутных женщин из пределов Франции, не мог быть приведен в исполнение по той простой причине, что он противоречил природе вещей.
Вскоре стало ясно, что официальная, регламентированная законом проституция была менее вредна, нежели тайная, и явилось убеждение, что искоренить проституцию невозможно, что все репрессивные меры меняют только ее название и форму, служа в то же время для нее новым возбудительным средством.