Девушка углублялась в чащу…
Я видел, как в какой-то момент ее хрупкое тельце будто подкосило: она упала на колени…
Я видел, как по щекам потекли слезы…
А потом…
Я даже вздрогнул…
Такого нечеловеческого, громкого, отчаянного, разрывающего барабанные перепонки крика я не слышал никогда…
Ни на одной пытке.
Ни от одной жертвы.
А Гермиона все кричала и кричала.
Я бросился к ней, но… мои пальцы проходили сквозь ее бьющееся в истерике тело…
Это всего лишь воспоминание…
Я не мог ей помочь…
Вот когда мне самому захотелось завыть…
Что ее так потрясло?
Что вызвало такую реакцию?
Не верю, что причина в смерти ее мучительницы…
========== Глава 19. - Надежда на счастье. ==========
Шло время…
Наши отношения по-прежнему были пропитаны нежностью и уютом…
Но… с того самого утра я больше ни разу не видел Гермиону беззаботно улыбающейся.
Да, она все также постоянно находилась рядом, была ласковой, заботливой… такой домашней…
Да, она любила меня… Я в этом не сомневался… Я видел это в каждом ее движении, в каждом взгляде, ощущал в каждом поцелуе, в каждом прикосновении.
Страсть в наших отношениях тоже не убавлялась: с Гермионой я чувствовал себя желанным мужчиной, получал удовольствие от каждого невесомого касания ее тонких пальчиков. С удовольствием дарил ответную ласку…
От прежнего холодного, отчужденного Северуса не осталось ничего… По крайней мере, в этом небольшом доме, по крайней мере, рядом с ней…
Рядом с ней хотелось быть таким… живым.
Я не сказал ни слова о том, что увидел в Омуте Памяти… Наверное, потому что прекрасно понимал: она ничего не объяснит. Пока Гермиона сама этого не захочет, я не буду лезть в ее воспоминания…
Но…
Я не мог не игнорировать то, что девушка становилась день ото дня задумчивее, обеспокоеннее…
Я не мог не увидеть, что по ночам Гермиона начала хуже спать… Она не кричала. Нет. Это не были кошмары. Просто девушка долго не могла сомкнуть глаз…
Я не мог не обратить внимание на ее ежеутреннее ожидание совы со свежей газетой…
Я не мог не заметить, как она под любым предлогом отлучается из лаборатории в гостиную, думая, что я не знаю, что она там делает…
Я тихо, с затаенным расстройством наблюдал, как она быстро пролистывает каждую страницу, выискивая какую-то информацию…
И я не мог не радоваться, видя, с каким облегчением она отходит от аккуратно сложенной газеты…
Все чаще по ночам девушка, лежа в моих объятиях, приподнималась на локтях и осыпала поцелуями мое лицо, обводила пальчиком каждую морщинку: Гермиона будто пыталась запомнить каждую черту…
Кроме нежности эти действия поднимали внутри нешуточное беспокойство…
Как-то я перехватил ее кисть и прижался к нежной коже поцелуем… Тут же привлек к себе любимую, с тревогой и решимостью заглядывая в ее грустные глаза.
Все. Хватит. Так дальше продолжаться не может.
— Гермиона, — прошептал, все еще сжимая ее руку в ладони, — скажи, что происходит?
Легкая улыбка коснулась девичьих губ. Но я видел, что в уголках глаз притаились слезинки…
— Все хорошо, — негромко проговорила она. — Северус… люблю тебя.
— Гермиона, пожалуйста… Мне кажется, что ты прощаешься со мной каждую минуту…
Это правда.
Меня не покидало это удушающее чувство. Это ощущение надвигающейся, только ей ведомой беды…
Карие глаза расширились, а нижняя губа предательски дрогнула.
— Я просто боюсь, — ее голосок дрожал, — что однажды все закончится…
Я еще крепче прижал ее к себе:
— Глупенькая…
Но Гермиона меня перебила, продолжая:
— Северус, я боюсь, что однажды… ты просто не вернешься… Я боюсь, что с тобой что-нибудь случится…
Ее слова болезненно кололи сердце.
— Прекрати говорить ерунду, — громче, чем следовало, сказал я.
— Но… — она всхлипнула, — есть обстоятельства, которые не зависят только от нас… А вдруг кто-то…
— Этот кто-то Маклагген? — я старался не произносить это имя…
Гермиона тут же опустила глаза.
Подцепил ее подбородок и настойчиво потянул вверх.
Посмотри.
Услышь.
Поверь.
— Он не сможет со мной тягаться, — нет, я не был самоуверен. Я знал, что мальчишка силен, ловок, но я тоже не первый день на службе у Лорда. — Гермиона, поверь, я не дам тебя в обиду… слышишь?
По девичьим щекам катились слезинки… Я тут же приник поцелуем, ощущая на губах соленую влагу…
— Я боюсь не за себя, — ее шепот так близко… дыхание опаляло лицо, — я боюсь за тебя… Северус, я не смогу без тебя…
В ту ночь Гермиона долго плакала… Тихонечко, без криков, без истерик, просто спрятав лицо у меня на груди…
Я дал ей выплакаться…
Я не пытался ее ни в чем убедить…
Слова ничто…
Я просто докажу делом… К моей Гермионе никто пальцем не притронется. Чего бы мне это не стоило.
***
Как-то после ужина мы сидели в гостиной около камина: на этот раз я попросил ее почитать что-нибудь для меня.
Я развалился на диване, а Гермиона, поджав под себя ноги, опиралась на меня спиной… Я крепко прижимал к себе девушку, прикрыв глаза и вслушиваясь в ее спокойный, мелодичный голосок… мой личный колокольчик…
Меня всегда восхищала дикция гриффиндорской Всезнайки, речь лилась плавным потоком и прерывалась только шелестом переворачиваемой страницы…
Я перебирал каштановые прядки, моя ладонь скользнула к ее шее, массируя напряженные мышцы.
— Северус, — в голосе Гермионы нотки сдерживаемой улыбки, — я не смогу дочитать, если ты будешь меня…
Договорить я ей не дал, резко дергая на себя, заставляя лечь спиной к себе на колени…
Она с удивлением смотрела на меня снизу вверх, а я ласково провел пальцем по изгибу ее губ, носу, щеке… Заметил, как в карих омутах помимо нежности вспыхивает огонек желания…
Тут же склонился ниже, аккуратно, невесомо касаясь поцелуем ее губ… Гермиона резко запустила свою ладонь мне в волосы, притягивая ближе, подаваясь сама навстречу всем телом…
Идиллию прервал характерный треск пламени в камине.
Черт.
Я так отвык от использования каменной сети, что почему-то даже не подумал наложить полную блокировку на камин.
— Северус!
Хм, с каких это пор Малфой такой вежливый?
Гермиона мигом села, приводя себя в порядок.
— Заходи, Люциус, — буркнул я, исподтишка наблюдая за девушкой.
Заметил, как ее щеки вмиг окрасились румянцем, а взгляд уперся в пол, стоило Малфою выйти из пламени.
— Гермиона, иди к себе, — проговорил я.
В этот раз девушка не спорила, а быстро вышла из комнаты.
— Каждый раз будешь ее прятать от меня? — хмыкнул блондин, красноречивым взглядом провожая тонкий девичий силуэт.
Скрипнул зубами от злости и досады. Сам же виноват во всем…
Кажется, это все не ускользнуло от взгляда Люциуса:
— Да ладно, Северус, ну, хочешь, подправь мне память, а? Серьезно, я не против!
Я хмуро, но с благодарностью взглянул на друга:
— Это буду помнить я… и она. К тому же, сам знаешь, что это запрещено…
— Да… Будет тяжело объяснить Лорду причину, — блондин вдруг стрельнул глазами в мою сторону. — В свою защиту скажу: после того раза я больше к Грейнджер не приходил…
А вот это признание мне понравилось.
— Я же сразу заметил, что девчонка тебе приглянулась…
— Люциус, — прошипел я. — Прекрати даже думать об этом. Если Лорд узнает…
— Кстати, об этом, — перебив мою пламенную речь, Люциус вдруг загадочно на меня взглянул. — Думаю, скоро найдется решение твоей проблемы.
— Ты о чем? У меня нет проблем…
Пока что нет.
Не люблю, когда я чувствую себя чего-то не знающим идиотом…
— Кстати, Астория сегодня родила, — протянул Малфой.
Я тут же призвал из бара бутылку Огневиски.
— И ты молчал все это время, дедуля? — хмыкнул я, мысленно радуясь и за друга, и за его сына, и за внука… или внучку? — Поздравляю!