Мы остались с Кормаком один на один.
Как в ту злосчастную ночь в моей прошлой жизни, которая все никак не хотела меня выпустить из своих отравленных щупалец.
Северус, я говорила, что мне не было страшно за себя, но… не теперь.
Ведь… сейчас мне есть, что защищать.
Теперь я в ответе не только за свою жизнь…
Любимый, я должна сделать последнее признание: поверь, я хотела сказать это не так, не при таких обстоятельствах!
Я хотела сделать это сегодня вечером, хотя должна была уже давно открыться…
Думаю, ты заметил мое странное поведение…
Знаю, что заметил… Видела по недоуменным взглядам, по твоим поджатым в немом неодобрении губам. Понимала по отчаянным попыткам поговорить…
Честно, я даже не сразу сообразила, что со мной происходит: откуда эта навалившаяся усталость и постоянно подкатывающая тошнота, откуда внезапно возникшая непереносимость запахов в лаборатории во время работы…
Сразу я все списывала на свою нервозность, плохой сон, беспокойство — ведь не могли они пройти, не оставив никаких следов…
Осознание пришло внезапно, накрыв меня волной щемящей радости…
Я сидела во дворе: вдруг по моему лицу скользнул яркий солнечный лучик, заставляя зажмуриться и улыбнуться. В голове почему-то проскользнул образ Мэрри, наш последний разговор… Да, когда-то эта девушка стала для меня лучиком света, помогая мне справиться с адом, а теперь… Теперь один лишь ее образ помог вдруг все понять… Рука сама метнулась к животу…
Северус, любимый, я…
У нас скоро будет малыш…
Прости, что не сказала тебе раньше, прости, прости!
Я боялась твоей реакции, боялась, как ты воспримешь это известие, ведь… я все прекрасно понимаю. Наши отношения всегда можно прикрыть взаимодействием хозяин-рабыня. Это общественность воспримет с энтузиазмом и радостью.
Но ребенок… Его не утаишь, не скроешь…
Что скажет Темный Лорд, когда узнает? Он же будет в ярости! В бешенстве! Это ведь подставит тебя под удар!
Северус, что теперь будет? Что?!
Мне страшно об этом думать, но я хочу, чтобы ты знал… Я ни о чем не жалею: не жалею об этих месяцах счастья, не жалею о той маленькой жизни, что растет внутри меня…
Я люблю тебя.
Люблю.
Спасибо, что создал для меня эту сказку.
Только вот… что с ней теперь будет, с нашей сказкой?
Комментарий к Глава 25. - Воспоминания Гермионы Грейнджер: Что будет с нашей сказкой?
Спасибо всем, кто выдержал эти главы.
Извините за длительные задержки. POV Гермионы я переписывала заново, поэтому на это уходило много времени и сил.
Ну, что же… Осталось совсем немного.
Думаю, Вы прекрасно понимаете, что теперь мы переходим к возмездию)
========== Глава 26. - Правосудие. ==========
Мы долго сидели обнявшись. Гермиона тихонечко всхлипывала у меня на груди, а я баюкал ее словно маленького ребенка.
Все будет хорошо, девочка моя. Все будет хорошо.
Когда ее дыхание выровнялось и стало глубоким, я переложил любимую на кровать. Невольно засмотрелся на ее личико: милое, слегка осунувшееся от пролитых слез, такое печально-невинное. Даже во сне ее не отпускали переживания и тревоги.
Не удержавшись, осыпал поцелуями лоб, отодвигая налипшую на него прядку, поцеловал прямой, маленький носик, бледные щеки. Невесомо коснулся губ, слегка подрагивающих в такт дыханию. Видел, как она вдруг улыбнулась и даже во сне подалась всем телом навстречу моим рукам. Пальцы очертили любимый овал лица, зарылись в шелковистых, мягких локонах…
Вот теперь у меня есть время подумать.
Моя девочка, сколько же тебе пришлось пережить, через что пришлось пройти и не сломаться! Остаться такой доброй, храброй, искренней… настоящей…
Ты смогла открыть свое сердце мне, смогла полюбить, смогла найти в себе силы жить дальше… смогла принять мою любовь.
— Спи, Гермиона, спи, — шептал я.
Перед тем, как укрыть любимую одеялом, я не выдержал: взявшись за край, приподнял кофту и осыпал поцелуями живот. Где-то там внутри растет новая, маленькая жизнь — мой сын или дочь — моя частичка. Плод нашей любви, страсти, желания.
Итог нашей сказки.
А уж я постараюсь, мои любимые, чтобы эта сказка не закончилась.
Вот только разберусь с одним отвратительным чудовищем, чтобы от него мокрого места не осталось.
О, он дорого заплатит и за свое прошлое злодеяние, и за сегодняшнюю попытку навредить моей семье!
***
Я зашел в соседнюю комнату: оглушенный, связанный Маклагген не шевелился, но, судя по равномерно вздымающейся груди, чувствовал он себя превосходно.
Ничего. Это ненадолго.
Я с ненавистью рассматривал эту мразь.
Ярость сжигала изнутри, но я ее подавлял, как мог: нет, убивать сейчас, Маклагген, я тебя не буду!
Это не интересно.
Ты не заслужил легкой смерти во сне, как многие мои вынужденные жертвы.
О нет, специально для такого выродка у меня припасено нечто интересное. Я не зря столько лет посвятил черной магии. Я не зря считаюсь правой рукой самого злого волшебника всех времен и народов.
Нет.
Ты будешь умолять прикончить тебя. Но прежде чем сдохнуть, ты хорошенько помучаешься. Уж это я тебе обещаю!
Еще раз перепроверив все наложенные на Маклаггена заклятия, я вышел из комнаты, запечатав дверь. Даже если он вдруг оклемается раньше времени, сбежать не получится.
Призвав Тинки, отдал ей приказ находиться рядом с Гермионой. Когда она проснется, нужно объяснить, что я отправился на покинутое задание. От меня не укрылось, как домовая скользнула обеспокоенным взглядом по запечатанной комнате.
— Не волнуйся, — холодно бросил я, подавляя ярость, которая тут же всколыхнулась в моей душе, стоило подумать об оглушенном подонке, — скоро «этого» здесь не будет.
Можно было не уточнять: умная Тинки все поняла.
Все, больше я не мог задерживаться. Время и так играло не в мою пользу.
***
Судя по тому, как Люциус резко подскочил в кресле, он дремал. Но многолетняя практика сказалась: когда он услышал хлопок трансгрессии, от его сонливости не осталось и следа.
Малфой всегда был проницательным, да и меня слишком давно знал, поэтому ему хватило одного взгляда, чтобы понять: я не просто так отсутствовал несколько часов.
— Что случилось? — я проигнорировал вопрос, собираясь с мыслями.
Мне в очередной раз нужна была его помощь, точнее, небольшая услуга.
— Все нормально? — хоть Люциус и оставался беспристрастным, я видел, как он весь напрягся: попрошу ринуться в бой — и он, не задумываясь, ввяжется в сражение.
Хорошо, когда в целом мире есть настоящий друг. Но я не хотел рассказывать Малфою, что именно собираюсь сделать, и уж тем более, кто станет моей жертвой. У Люциуса есть один недостаток, одно слабое место — легко пробиваемый ментальный щит.
— Люциус, — наконец проговорил я, — мне нужно в твое поместье.
— В Малфой-Мэнор? — удивленно приподнял он бровь. — Да хоть сейчас…
— Нет, — отрезал я и, резко выдохнув, проговорил: — Мне нужно в Бруней.
Да, вот оно — мое решение возникшей проблемы.
Бруней — небольшая, неприметная, не порабощенная Волан-де-Мортом страна. По крайней мере, пока… Вся магическая активность, все ритуалы — все, что будет происходить на этой свободной территории, останется только там. Темный Лорд никогда ничего не узнает. Не узнает, что именно я буду причастен к исчезновению Кормака Маклаггена.
Никто, кроме меня, не знал, что у Люциуса в Брунее есть небольшое поместье: он приобрел его давно, еще во время первой магической войны… Чтобы было, где укрыться. Этот хитрый лис всегда продумывал несколько путей отхода.
На долю секунды на лице Малфоя отразилось удивление, но он тут же пришел в себя и, хитро прищурившись, лениво растягивая слова, проговорил:
— И кого ты сегодня собираешься прикончить? Кто посягнул на честь будущей миссис Снейп?
— Это неважно, — холодно бросил в ответ. — Я могу рассчитывать на гостеприимство твоей подпольной обители?