Более детально я рассказал всю историю капитану-следователю Арни Шибстеду. Его я знал еще с тех времен, когда он работал в голливудском отделении следователем в чине сержанта. Арни был шведом; он имел гладкое лицо и искренние проницательные глаза. Он так внимательно осмотрел комнату, что наверняка запечатлел в своей голове все виденное ничуть не хуже фотокамеры, которой щелкал прибывший с ним фотограф. Убитого сфотографировали в парике, при бороде и усах, а потом- без них. После этого тело положили на носилки и вынесли.
— Так ты считаешь, что он приходил за деньгами?— неторопливо начал разговор Арни.
— Убежден в этом.
— Но получил он совсем другое. А тот, кто должен был дать ему деньги, тоже убит.
Арни взял объявление Стэнли и прочитал вслух:
— «Видели ли вы этого мужчину и эту женщину?» Может быть, в этом и кроется причина?
— Может быть.
— Как ты думаешь, почему он явился сюда, так сказать, в маске?
— Я предполагаю, что его могли ждать. Я бы даже предположил, что его ждали с деньгами.
Арни кивнул, соглашаясь со мной.
— Это я проверю. Но есть еще одно объяснение, .
— Какое?
— Сейчас многие надевают длинноволосые парики, собираясь на перепелиную охоту. Возможно, этот человек рассчитывал получить деньги и в таком обличье провести ночь в городе.
Я должен был согласиться, что такое предположение вполне приемлемо.
Глава 14
С улицы Сепульведа я свернул на Сансет и поехал к «Тихоокеанским скалам». Крэнделы жили на обсаженной пальмами улице в собственном доме, построенном в стиле Тюдор, с остроконечной крышей и выступающими вперед балками перекрытий. В окнах дома был еще свет, словно там продолжалась субботняя вечеринка. Но кругом стояла тишина и только ветер шумел в листве пальм.
Я позвонил в дверь, отделанную резным орнаментом.
Мне открыла светловолосая женщина в черном. В ярком свете, падавшем сзади, фигура ее казалась такой стройной, что сперва я принял ее за девушку. Наклонив голову, она стала разглядывать меня, и тогда я увидел, что время почти не коснулось ее лица, оставив лишь тоненькие морщинки на шее. Прищурившись, она смотрела как бы сквозь меня в темноту.
— Bы — мистер Арчер?
— Да. Можно мне войти?
— Пожалуйста. Муж уже пришел домой, но сейчас он отдыхает.
Она говорила чересчур вежливо, словно в свое время брала уроки правильной речи. Я подозревал, что присущая ей манера говорить гораздо грубее и свободнее. Она провела меня в гостиную с ярко горевшими прозрачными канделябрами, свет которых резал мне глаза. Мраморный камин был темным, Мы сели в кресла лицом к лицу. Она замерла в спокойной красивой позе, однако на лице ее я заметил выражение какой-то прибитости, а может быть, и обиды. Чувствовалось, что это выражение постоянно, будто она родилась с ним.
— Со Сьюзен было все в порядке, когда вы видели ее?
— Да, она была здорова, если вы именно это имеете 6 виду.
— Где она сейчас?
— Не знаю.
— Я поняла, что у Сьюзен какие-то серьезные неприятности.
Она произнесла это негромко и мягко, словно заранее старалась уменьшить значение их.
— Пожалуйста, расскажите мне, в чем дело и, пожалуйста, будьте откровенны. Вот уже третью ночь я сижу у телефона.
— Я знаю, как это бывает.
Она наклонилась ко мне, и я заметил, что у нее очень маленькая грудь.
— У вас есть дети?
— Нет, но дети есть у моих клиентов. Один мальчик сейчас находится со Сьюзен. Маленький мальчик по имени Рональд Броджест. Вы никогда не слышали о нем?
Женщина подумала, потом отрицательно покачала головой.
— К сожалению, не слышала.
— Отец Рональда, Стэнли Броджест, был убит сегодня утром.
Она попыталась как-то отреагировать на это сообщение, но ничего из этого не вышло. Я коротко изложил ей события минувшего дня. Она слушала с таким вниманием, с каким дети слушают волшебную сказку. Руки ее словно помимо ее воли взлетели вверх с колен, подобные маленьким существам с красивыми ножками, и устроились у нее на груди. Потом она заговорила.
— Но Сьюзен не могла бы убить мистера Броджеста. Она воспитанная девочка. К тому же она любит детей. Она определенно не причинила бы вреда маленькому мальчику.
— Тогда зачем же она украла его?
Это слово потрясло женщину. Она посмотрела на меня с неприязнью, словно я пытался прервать тот сон, в котором она жила. Теперь ее руки будто сами собой опустились на колени.
— Этому должно быть какое-нибудь объяснение,— сказала она.
— Вы знаете, почему она ушла из дома?
— Я... Лестер и я не можем ничего понять. Все шло, как всегда, своим чередом. Она собиралась поступить в колледж в Лос-Анджелесе, а на лето у нее была большая интересная программа: занятия теннисом и прыжками в воду, уроки французского языка. И вдруг в четверг утром, пока мы были в магазинах, она сбежала без всякого предупреждения. Она даже не попрощалась с нами.
— Вы сообщили об этом в полицию?
— Лестер сообщил. Но его не очень-то обнадежили—сейчас молодые люди каждую неделю пропадают дюжинами. Я никогда не думала, что с моей дочерью может произойти то же самое. Сьюзен очень хорошо жила. Мы дали ей все!
Я постарался подтолкнуть ее к трудной правде:
— Не произошло ли в жизни Сьюзен в последнее время каких-либо событий?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, каких-нибудь перемен в ее привычках. Например, она стала больше или меньше спать. Моменты необъяснимого возбуждения, сменяющегося полной апатией. Не изменилась ли как-нибудь ее внешность?
— Ничего подобного не было. Она не употребляла наркотиков, если вы подозреваете именно это.
— Кстати, о наркотиках. В четверг ночью в Санта-Терезе с ней что-то произошло, в результате чего она прыгнула в океан.
— Джерри Килпатрик был с ней?
— Да. Вы знаете его, миссис Крэндел?
— Он бывал здесь, в нашем доме. Мы познакомились с ним; в Ньюпорте. Он показался мне довольно приятным мальчиком.
— Когда он был здесь в последний раз?
— Два месяца назад. Он поспорил о чем-то с моим мужем и больше уже не приходил сюда.
Она проговорила это с заметным сожалением.
— О чем был спор?
— Об этом вам придется спросить Лестера. Они в чем-то не смогли понять друг друга.
— Могу я поговорить с вашим мужем?
— Он лег спать. Эти два дня были очень трудными для него.
— Мне очень жаль, но лучше было бы поднять его.
— Мне бы не хотелось этого делать. Знаете, ведь Лестер не так уж молод.
Женщина не шевельнулась. Она была из тех мечтательных особ, которые очень тяжело воспринимают изменения в жизни. Будучи матерью, она могла бесконечно долго дежурить у телефона, но, если бы он зазвонил, то не нашлась бы, что ответить.
— Наша дочь вместе со сбежавшим юнцом сейчас находится где-то в море. Она подозревается в убийстве и похищении ребенка, а вы не,хотите разбудить ее отца.
Я встал и подошел к двери.
— Если вы не позовете своего >мужа, я сам пойду к нему.
— Хорошо, раз вы так настаиваете.
Когда она проходила мимо меня, мне показалось, что от нее веет холодом. Это, наверное, было присущим ей качеством. Да и сама комната толщ вызывала ощущение холода и. какой-то искусственности. Ярко горевшие лампы в канделябрах казались застывшими слезинками. От мраморного камина веяло могильным холодом. В вазах стояли искусственные цветы, дополнявшие неприятное впечатление искусственной жизни.
В комнату вошел Лестер Крэндел. Можно было подумать, что чужим в доме был скорее он, нежели я. Он был невысок, крепкого сложения, седовласый, с седыми стального оттенка бачками, словно клещами охватывающими его небольшое лицо. Он улыбался, как человек, который хочет понравиться.
Рукопожатие его было твердым, и я отметил, что у него большие руки, хранящие следы тяжелой работы в прошлом — распухшие суставы пальцев и загрубевшую кожу. Я подумал, что он всю жизнь провел в тяжелой работе, медленно взбираясь на вершину небольшого холма благополучия, с которого его дочь спрыгнула в один миг.