— Спросите у него.
Я обратился к мужчине, который стоял с видом бедного родственника. Он смущенно ответил:
— Это был синий фургон, «шевроле» последней модели. Номера я не запомнил. У меня ведь не было причины запоминать его. Тогда я еще не знал, что это беглецы.
— Маленький мальчик не беглец. Его, возможно, похитили.
— Мне лично так не показалось.
— А как он выглядел?
— Он был испуган, но боялся явно не их. Он спокойно шел за ними.
— А куда они увели его?
— В фургон.
— Я понял.' Кто был за рулем?
— Крупная женщина в широкополой шляпе.
— Как она узнала, что они здесь?
— Я разрешил блондинке воспользоваться моим телефоном. Откуда мне было знать, что они...
— Вы не проследили, куда она звонила?
— Я не слежу за этим, если, конечно, это не междугородный разговор. Но я попытаюсь вам помочь.
Он поднялся вверх по той же дорожке, заслоняя лицо от несущегося по ветру песка. Я последовал за ним до входа в будку и ждал, пока он куда-то звонил. Он вышел и беспомощно развел руками.
— Она не наводила справок о номере телефона.
— Вы разговаривали с полицией?
— Они приходили и ушли. Еще приезжал шериф из Петролеум-сити. Но это было уже после того, как те трое укатили на «шевроле».
Я снова спустился туда, где шумел прибой, и еще раз осмотрел «Ариадну». Она билась на волнах, как умирающая птица. Мальчики вышли на берег. Когда я собирался уходить, старший подошел ко мне.
— Было так страшно, когда это случилось,— сказал он.
— Как это произошло?
— Парень сказал, что испортился двигатель. Пока он ставил паруса, ветер погнал яхту к берегу и выбросил на песок. Мачта рухнула, когда яхта ударилась о землю. Мы с братом видели, как это произошло. Мы вышли на берег и подошли к ним.
— Кто-нибудь пострадал при этом?
— Он пострадал. Повредил руку, когда рухнула оснастка.
— А маленький мальчик?
— С ним о’кей. Он очень замерз, и мой брат дал ему свое одеяло. Бедный мальчуган весь дрожал и никак не мог согреться. Я знаю, как это бывает.
Мальчик и сам дрожал от холода, но стоически пере-, носил это, как переносили посвящения в воины мальчишки некоторых племен.
— А куда они уехали отсюда?
Он подозрительно посмотрел на меня.
— Вы легавый?
— Я — частный детектив. Мне поручено вернуть мальчика матери.
— Вы говорили, что это похищение. Это правда?
— Да.
— А они брат и сестра? Они сказали, что они брат и сестра.
— Что еще они говорили?
— Тот бородатый сказал, что вы... что за ними гонятся, чтобы застрелить их. Это правда?
— Нет, это неправда. Я хочу вернуть мальчика матери. Его отца вчера убили.
— Кто убил? Тот, бородатый?
— Может быть. Я не знаю.
Мальчик подошел к брату и о чем-то поговорил с ним, потом вернулся ко мне. Я встретил его на полпути.
— Что у вас за секреты?
— Я только уточнил кое-что со своим братом. Девушка сказала ему, что она оставит одеяло в Петролеум-сити, в конторе «Юкка три инн».
Я поехал туда. Петролеум-сити был одним из тех городов, которые выросли совершенно неожиданно. Он быстро выплеснулся за свои пределы на многие мили совершенно одинаковыми, наводящими скуку новостройками.
«Юкка три инн» выросла с той поры, когда пятнадцать лет назад было сделано фото для почтовой*открыт-ки. С трех сторон к зданию были пристроены небольшие корпуса. Фасад тоже был перестроен. Дом находился в, южной части города. Движущаяся реклама сообщала: «Мясо, омары, и другие яства». Я поставил машину перед гостиницей и услышал доносившуюся оттуда музыку, напоминающую прощальный плач по разрушенному индейцами форту. В конторе сидела женщина, одетая, как игрушечный ковбой. На ней была яркая полосатая блуза, широкополая шляпа и широкий ремень из пластика. У нее было большое, довольно-таки потрепанное тело, и казалось, что, несмотря на долгие годы практики, она не очень хорошо знает, что с ним делать.
— Кто-нибудь оставлял у вас одеяло? —спросил я.— Шерстяное одеяло?
Женщина хмуро взглянула на меня.
— Сюзи оставила, но не для вас.
— Я и не говорю, что для меня. Сюзи здесь?
— Нет, они уехали.
Она замолчала и поджала губы, словно досадуя за что-то на себя.
— Вообще мне не полагалось говорить об этом...
— А кто вам запретил?
— Мистер Крэндел.
— Лестер Крэндел?
— Да, сэр. Он здесь — хозяин.
— Где он? Мне хотелось бы поговорить с ним.
— О чем?
— О его дочери. Я детектив, частный детектив. Вчера вечером я был у него на «Тихоокеанских скалах», мы действуем заодно.
— Его здесь нет.
— Но вы же сказали, что он запретил вам болтать.
— По телефону. Я разговаривала с 'ним по телефону.
— Когда это было?
— Пару часов назад, как только Сюзи позвонила мне с дюн. Мистер Крэндел приказал мне задержать ее здесь, пока он не подъедет. Но легче сказать,. чем сделать. Стоило мне на минуту отвернуться, как все трое забрались в фургон и уехали.
— В каком направлении?
— К Сан-Франциско.
Она подняла большой палец, словно останавливала попутную машину, и ткнула им в нужном направлении.
Я узнал у нее номерной знак фургона.
— Вы сообщили в полицию?
— Зачем мне это? Машина ее отца. Да и мистер Крэндел приказал мне держаться подальше от полиции.
— Когда вы ждете его?
— С минуты на минуту.
Похоже было, что от встречи с ним она не ждала ничего хорошего.
— Если у вас есть хоть какое-то доброе чувство ко мне, заступитесь за меня. Скажите ему, что я сделала все возможное, но Сюзи убежала от меня.
— Ол райт. Как вас зовут? Меня — Лью Арчер.
— Джой Роулинс.
Затем она бросила шутку, явно навязшую у нее на зубах:
— Я серьезно подумываю над тем, чтобы сменить его на Сорроу[2].
— Не стоит. Могу ли я угостить вас выпивкой?
— К сожалению, я не имею права покидать свое место. Но благодарю вас за предложение.
Она подарила мне изрядно потускневшую улыбку.
— Что же все-таки случилось с Сюзи? — спросила она.:—Раньше она была такой хорошенькой, приятной девочкой.
— Теперь она уже не такая. Она в бегах.
— Тогда почему она звонила сюда?
— Наверное, потому, что ей нужен был какой-то транспорт. Что она сказала вам, когда звонила с берега?
— Сказала, что вернулась из плавания, что их судно разбилось, что она и ее приятели насквозь промокли.
Она попросила меня не звонить отцу, но, конечно, я должна была... На этот счет он оставил специальное распоряжение. Я привезла их сюда, они переоделись и перекусили...
— Откуда они взяли сухую одежду?
— Из своих апартаментов. Я открыла их, думала, что они останутся. Бородатый парень попросил меня найти доктора, чтобы тот осмотрел его руку. По-моему, она у него сломана. Знаете, рука так... висела... Но затем он изменил свое решение и сказал, что сначала хочет повидать свою мать. Я спросила его, где она живет, но он не ответил.
— А как маленький мальчик?
— У меня есть сын, так что я нашла ему кое-какую одежду.
— Он говорил что-нибудь?
— Кажется, он не сказал ни слова...
Джой задумалась.
— Нет, я не слышала, чтобы он говорил.
— Он плакал?
Джой покачала головой.
— Нет, не плакал.
— Он поел?
— Я дала ему немножко супа и половину рубленого шницеля. Но почти все время он сидел неподвижно, как маленькая статуэтка.
Она помолчала и неожиданно сказала:
— Вы видели на дюнах пеликанов? Знаете, они не могут размножаться. Они отравились ДДТ, и теперь их яйца сами собой трескаются.
Я сказал, что видел пеликанов, потом спросил:
— А что со Сьюзен? Вы хотели что-то мне сказать?
— Очень немного. Не знаю, что случилось с девушкой. Она переменилась.
— Как именно?
— Раньше, пока они не переехали на Юг, мы с Сюзи были близкими подругами. Во всяком случае, я так считала.
— Давно они переехали отсюда?