— Если вы мне все равно не верите, то какая разница?
— Нам не повредит, если мы точно измерим время между двумя пунктами,— отозвался один из двух стражей.— Мы можем чисто случайно попасть туда, где вы были, а потом проверим математически.
— Девять минут прошло,— предупредил Барчесс.
Гендерсон почувствовал тошноту и откинулся на спинку сиденья, и в это время взгляд его упал на вывеску.
— Вот! — воскликнул он.— «Ансельмо»! Да, похоже! Я помню, что название напоминало о чем-fo иностранном...
— Эй! Голландец! — рявкнул Барчесс. Он показал знаком, чтобы тот остановил секундомер.— Девять минут, десять с половиной секунд,— объяййл он, взяв из рук Голландца секундомер.— Десять с половиной секунд мы вам подарим. Будем считать, что отсюда до вашей квартиры—девять минут ходьбы. Прибавим еще минуту на путь от Вашей квартиры до угла, где вы услышали удар часов. Учтем еще время на переходы и толпу.— Он внимательно посмотрел на Гендерсона.— Другими словами, надо убедиться, что вы попали в бар не позже, чем в шесть семнадцать, повторяю, не позже, и в этом случае вы автоматически оправданы.
— Если вы только найдете эту женщину, я сумею доказать, что в шесть десять я уже бил здесь.
— Пошли туда,— сказал Барчесс и распахнул дверь машины.
— Вы видели этого человека раньше? — спросил Барчесс.
Бармен наклонил набок голову.
— Лицо его кажется мне знакомым,— сказал он.— Но согласитесь, что за время моей работы я перевидал столько лиц...
Ему дали время на размышление. Он внимательно разглядывал Гендерсона, потом отошел в сторону.
— Я не знаю...— нерешительно сказал он.
— Иногда детали тоже играют роль,— сказал Барчесс.— Идите за стойку,— приказал он бармену и повернулся к Гендерсону.— А вы, Гендерсон^ где сидели?
— Где-то здесь. Часы были прямо передо мной, а ваза стояла рядом.
— Хорошо. Бармен, не обращайте на нас внимания, попробуйте еще раз вспомнить его.
Гендерсон сел на стул, опустил голову и замер. Ему вспомнилось, как мрачно сидел он здесь вчера и смотрел перед собой, и непроизвольно он принял ту же позу. Это помогло. Бармен щелкнул пальцами.
— Вспомнил! Боже мой! Вспомнил! Он был здесь вчера! Видимо, он бывает здесь не слишком часто, Поэтому я не мог сразу признать его.
— Теперь нас интересует время.
— Ну, это было что-то в первые часы моей работы. Народу в это время мало, и мы открываем бар позже.
— Когда же у вас первый час работы?
— С шести до семи.
— Да, но час — это слишком много, нам нужно знать точнее.
Тот покачал головой.
— Простите, джентльмены. Я редко гляжу на часы во время смены, особенно в начале. Это могло быть и в шесть, и в шесть тридцать, и в шесть сорок пять. Черт возьми, я даже не стану и пытаться.
Барчесс внимательно посмотрел на Гендерсона и снова обратился к бармену:
— Вы можете сообщить нам что-нибудь о женщине, которая в это время была здесь?
— Какая женщина? — с катастрофической простотой спросил бармен.
Гендерсон смертельно побледнел. Рука Барчесса легла ему на плечо.
— Вы разве не видели, как он встал и заговорил с женщиной?
— Нет, сэр,— ответил бармен.— Я не видел, чтобы он вставал и чтобы он с кем-нибудь разговаривал. Я не могу в этом поклясться, но мне кажется, что в это время в баре не было никого, с кем он мог бы поговорить.
— Но, может быть, вы видели женщину, которая сидела за стойкой и не разговаривала с ним?
— В оранжевой шляпке,— крикнул Гендерсон прежде, чем его успели остановить.
— Вы не должны этого делать! — предупредил его детектив.
По какой-то причине бармен стал вдруг раздраженным.
— Послушайте,— сказал он,— этим делом я занимаюсь тридцать семь лет. Меня тошнит от их чертовых рож, и не спрашивайте меня о цвете их шляп и о разговорах, которые они ведут. Я могу вспомнить только их заказы. Скажите мне, что она пила, и я отвечу вам, была она здесь или нет! Мы храним все записи. Я принесу их из кабинета босса.
Теперь все повернулись к Гендерсону.
— Я брал шотландское и воду,— сказал он.— Я всегда пью это и больше ничего. Подождите минутку, я вспомню, что пила она. Дело в том, что она уже кончила...
Бармен вернулся с большой жестяной коробкой. Гендерсон потер лоб.
— На дне был шерри и...
— Это мог быть один из шести других напитков, уверяю вас. Это был бокал или рюмка? Какого цвета был напиток? Если рюмка, а остатки коричневые...
— Это был бокал, а остатки розового цвета,— ответил Гендерсон.
— «Розовый Джек»! — быстро ответил бармен.— Теперь я легко найду.— Он начал просматривать счета.— Здесь все пронумеровано,— сказал он.
— Одну минутку,— воскликнул Гендерсон.— Это мне кое-что напоминает. Я вспомнил номер, который стоял нц моем счете. Тринадцать. Помню, я еще удивился этому.
Бармен разыскал копию довольно быстро.
— Вы правы,— сказал он.— Вот ваши счета. Но они разные. Тринадцатый—шотландское, вода. А вот — «Розовый Джек», его повторяли трижды, номер счета — семьдесят четыре. Счет писал Томми, я знаю его почерк. Это было днем. С ней был другой парень. Три «Джека» и ром — написано здесь, а оба напитка никто никогда не смешивает.
— Значит...— мягко сказал Барчесс.
— Значит, я не помню этой женщины и не могу вспомнить, потому что она была здесь в смену Томми, а не в мою. Но, даже если она была здесь, мой тридцатилетний опыт говорит мне, что он. не мог бы заговорить с ней потому, что она была не одна, с ней был уже кто-то. И мой тридцатилетний опыт также говорит, что он оставался с ней до конца, потому что никто не покупает три «Розовых Джека» по восемьдесят центов за порцию, а расплачиваться оставляет другого.
— Но вы же вспомнили, что я был здесь,— дрожащим голосом сказал Гендерсон.— Если вы сумели вспомнить меня, почему вы не можете вспомнить ее? Она ведь тоже была здесь!
— Конечно, я вас вспомнил. Потому что я увидел вас снова,— сказал бармен с железной логикой.— Приведите ее сюда и посадите перед моими глазами, я ее тоже вспомню. Без этого я не могу.
Бармен захлопнул жестяную коробочку, Барчесс взял Гендерсона за руку:
— Пошли.
— Почему вы не хотите мне помочь? — закричал Гендерсон.— Меня обвиняют в убийстве! Слышите, в убийстве!
Барчесс быстро закрыл ему рот рукой.
— Замолчите, Гендерсон,— сухо приказал он.
Его повели к выходу. Он шатался, как пьяный, и рвался обратно к стойке бара.
— Бас подвел тринадцатый номер(— усмехнулся один из детективов.
— Даже если она теперь появится здесь, для вас будет слишком поздно,— сказал Барчесс.— Время перевалило за шесть семнадцать... А любопытно было бы повидать ее и послушать, что она скажет. Но мы все равно проверим шаг за шагом все ваши передвижения.
— Мы ее найдем, должны найти! — настаивал Гендерсон.— Кто-то же мог запомнить ее в других местах. А когда вы ее найдете, я уверен, она назовет то нее время, что и я.
Они сидели и ждали, пока люди Барчесса разыскивали таксистов, которые вчера вечером ждали пассажиров возле «Ансельмо».
Наконец с рапортом вернулся один из людей Барчесса.
— Возле «Ансельмо» «Санрайз Компани» держит двух шоферов. Вчера работали Пад Хикки и Ол Элп. Я привез их обоих.
— Элп — странная фамилия,— сказал Гендерсон.— Именно ее я пытался вспомнить. Я говорил, что над этим мы с ней посмеялись.
— Пришлите Элпа, второго отпустите.
В реальной жизни он выглядел еще страннее, чем на фото.
— Вам приходилось вчера вечером ехать от бара «Ансельмо» до ресторана «Мэзон Блйнш»?— спросил Барчесс.
— «Мэзон Бланш», «Мэзон — Бланш»...— задумчиво повторил таксист.— Я много раз ездил вчера то туда, то сюда, но «Мэзон Бланш»...— Но, видимо, память у него все же работала, и он вспомнил: — «Мэзон Бланш»!.. Шестьдесят пять центов за поездку. Да! Вчера вечером я вез туда кого-то.
— Поглядите сюда. Вы узнаете кого-либо?
Его взгляд скользнул по лицу Гендерсона и задержался на нем.