Между ними и огнем ползали взад и вперед бульдозеры, снося кустарник и создавая преграду для огня.
Дорога была забита автоцистернами и прочей техникой. Возле машин в выжидательных позах стояли люди. Чувствовалось, что они считают, что от их правильных и осторожных действий будет зависеть, пойдет ли пламя, подобное незваному божеству, дальше или умрет там, на склоне.
Когда мы приблизились к домику, я разглядел, что часть его стен и крыша были обрызганы с воздуха красной жидкостью, предохраняющей от загорания. Остальная часть стен и ставни на окнах стали серыми от времени.
Дверь была открыта, ключ торчал в замке. Миссис Броджест подходила к дому медленно, словно страшась того, что может увидеть внутри. Но ничего необычного мы не увидели в большой и просторной передней комнате. Зола в каменном камине была холодной—такой холодной она могла быть уже много-много лет. Часть старомодной мебели была обтянута холстом, и все это живо напомнило мне о далеком прошлом.
Миссис Броджест тяжело опустилась в обтянутое холстом кресло, и вокруг нее поднялось облачко пыли. Она откашлялась и заговорила совсем уже другим голосом, в котором я разобрал нотки непритворного стыда:
Боюсь, что я примчалась сюда слишком быстро.
Я вышел на кухню, чтобы принести ей воды. В кухонном шкафчике стояли чашки, но когда я открыл кран над оловянной раковиной, оказалось, что воды нет. Газовая плита тоже была отключена.
Я прошелся по другим комнатам и установил, что в доме были две спальни и пригодный для ночлега чердак. На него вела деревянная лестница. Чердак освещался слуховым окном; там стояли три кровати, покрытые все тем же холстом. Одна из них была помята. Я откинул холст. На лежавшем под ним тяжелом сером одеяле было несколько кровяных пятен, недавних, но и не совсем свежих.
Я спустился в большую комнату. Миссис Броджест заснула, откинувшись на спинку кресла. Ее замкнутое лицо стало спокойным и миролюбивым. Она тихо похрапывала.
Я услышал нарастающий рев низко летящего самолета и выбежал через заднюю дверь. Мне удалось увидеть красную струю, тянущуюся за самолетом и падающую на огонь. Самолет становился все меньше, грохот постепенно затих.
Две лани — самец и самка — вышли на склон русла пересохшего ручья и направились к рощице. Они увидели меня и, грациозно перепрыгнув через лежащий на земле ствол дерева, скрылись в гуще рощи.
Позади домика проходила размытая гравийная дорога, заросшая сорняками. Она вела к той тропе, что проходила по гребню. Я пошел по этой дороге, направляясь к деревьям, и вдруг увидел на ней следы автомобильных шин, идущие от маленького сарайчика. Судя по примятым сорнякам, следы были свежие; они виднелись только с одной стороны дороги.
По этим следам я дошел до сарая. В нем стоял черный «форд» с откидным верхом, очень похожий на машину Стэнли. Верх был опущен. В ящичке для мелочи я нашел регистрационную карточку. Это была машина Стэнли.
Я захлопнул дверцу. Со стороны деревьев раздался шум, похожий на эхо. Возможно, это был треск отломившейся ветки. Я вышел из сарая и направился к рощице. Ближе ко мне находилась обгоревшая сторона. Я не слышал ничего, кроме звука собственных шагов и подобия слабых вздохов, которые ветер приносил из-за деревьев.
Затем до меня донесся отдаленный шум, причину которого я так и не смог определить. Больше всего он напоминал шум крыльев летящей птицы. Потом я почувствовал, как моего лица коснулся поток горячего воздуха, и оглянулся. С поверхности склона поднималась стена пламени и дыма. У самого своего основания огонь был теперь намного ярче, чем прежде, и я заметил, что он стал менять направление. Стена дыма и пламени медленно сползала со склона вниз, справа налево. Пожарники двигались по дороге в ту же сторону, чтобы встретить огонь.
Ветер изменился!
Теперь я уже ясно слышал шум листьев — тот же шум, что разбудил меня сегодня рано утром в Лос-Анджелесе. Но я услышал и звуки шагов человека.
— Стэнли! —окликнул я.
Из-за пятнистого ствола сикомора навстречу мне вышел мужчина в синей куртке и красной каске. Он был плотного сложения и передвигался на вид неуклюже, но легко.
— Кого-нибудь ищете? — спросил он спокойно и неторопливо, но чувствовалось, что самого главного он не говорит.
— Нескольких человек,— ответил я.
— Но здесь только я один.
Это прозвучало уже дружелюбнее.
Лицо его было потным, на ботинках толстым слоем осела пыль. Под его рабочей одеждой просматривались развитые мускулы рук и ног. Он снял шляпу, достал клетчатый носовой платок и вытер им лицо и голову. Его седые волосы были коротко острижены, отчего голова напоминала пушечное ядро, покрытое легким пушком.
Он стоял в тени остова обгоревшего сикомора. Я подошел к нему. Неуловимым, быстрым для такого крупного человека движением он достал из нагрудного кармана пачку сигарет и протянул мне.
— Курите?
— Спасибо, не курю.
— Не курите сигарет?
— Нет, я вообще бросил.
— А как насчет сигар?
— Никогда не любил их,— ответил я. — Вы хотите заполнить на меня анкету?
— Можно сказать и так,— широко улыбнулся тот, обнажив несколько золотых зубов.— А как насчет сигарок? Некоторые любят их.
— Я ведь уже ответил вам.
— А те люди, каких вы ищете... Кто-нибудь из них курит сигарки?
— Думаю, что нет. А что?
Тут я вспомнил, что именно сигарку курил Стэнли Броджест.
— Нет, нет, ничего, просто любопытство.
Он бросил взгляд на склон.
— Огонь начал двигаться сюда. Не нравится мне этот ветер. По-моему, он дует со стороны Санта-Анны.
— Рано утром он дул в южном направлении.
— Я это слышал. Вы из Лос-Анджелеса?
Видимо, он узнал от меня все, что хотел, но мне надоело валять дурака.
— Я частный детектив, сейчас работаю для семьи Броджестов.
— Вот оно что! А я-то смотрю и удивляюсь, почему вы вышли из сарая.
— Там машина Стэнли Броджеста.
— Я знаю,— сказал он.— А его самого вы тоже разыскиваете?
— Да.
— Лицензия детектива у вас с собой?
Я показал ему документ.
— Так. Может быть, я смогу вам кое в чем помочь.
Он резко повернулся и пошел между деревьями по следам колес машины. Я последовал за ним. Мы шли по таким сухим листьям, что казалось, будто идем по корнфлексу. Над обгорелыми деревьями и над землей все еще курился дымок.
Мы вышли на полянку. Там, посреди нее, была вырыта яма диаметром около метра. Около нее в кучу земли и камней была воткнула лопата, а рядом лежала кирка. Мне показалось, что конец ее выпачкан в темно-красной краске. Я машинально заглянул в яму.
В глубине ее, лицом кверху, скорчившись, как плод в утробе матери, лежал мужчина. Я узнал его полосатую спортивную рубашку. И, несмотря на землю, набившуюся в его открытый рот и засыпавшую глаза, я был твердо уверен, что это — Стэнли Броджест.
Мужчина спокойно воспринял эту информацию.
— Вы не знаете, что он здесь делал?
— Нет, не знаю. Но я знаю, что эта местность — часть его собственного ранчо. Кроме того, вы еще не объяснили, кто вы и что здесь делаете.
— Я из Службы леса. Меня зовут Джо Кесли. Мне нужно было установить причину возникновения этого пожара, и я думаю, что это мне удалось,— неторопливо добавил он.— Видимо, гореть начало здесь, в этом месте. ЭТО я нашел именно здесь.
Он указал мне на желтый пластиковый маркер, воткнутый в обгоревшую почву метрах в полутора от того места, где мы стояли. Затем он достал маленький алюминиевый футляр для сбора вещественных доказательств и щелчком открыл его. Там лежала обычная, наполовину выкуренная сигарка.
— Броджест курил такие?
— Сегодня утром я видел у него именно сигарку. Возможно, вы найдете в его карманах и пачку из-под них.
— Да, но я не хочу трогать тело до прибытия следователя. А похоже на то, что это стоило бы сделать.
Он кивнул в сторону горящего склона горы. Сейчас пожар напоминал закат солнца, которое опускается совсем близко, за ближайшие деревья. Темные силуэты пожарников и коз казались совсем маленькими и бессильными, несмотря на все цистерны и бульдозеры. В левой части склона огонь перекинулся через дорогу и, сползая вниз, пожирал низкую сухую растительность, подобно едкой кислоте. Дым поднимался высоко над пламенем и широким фронтом тянулся в сторону океана.