Ладно, забудем о подробностях, нарисуем картину в целом. Как вы поняли, Ребекка лишила меня невинности и сделала это с таким изощрённым искусством, что я стал её покорным слугой; я не мог и подумать, что плотская любовь так сладка. К счастью, у меня хватило ума не показывать Ребекке, как сильно она завладела мною: упаси Господи, святой отец, если женщина узнает об этом! У самой тихой и скромной из них в душе таится потаённое желание властвовать над мужчиной, а что может быть хуже женской власти? Вспомним неустрашимого Самсона, гордого Антония, добряка Клавдия, – чем стали они, попав под власть женщины, как окончили свои дни?..
Но всё постигающее женское чутье и без того подсказало Ребекке, что я всецело принадлежу ей. На первых порах это её забавляло, она с удовольствием взяла на себя роль моей наставницы в любви, однако позже я стал замечать, что она скучает в моём обществе. Я принял меры: везде и всюду стал рассказывать о некоей даме «Р», даме моего сердца, вынимал платок с её вензелем и вздыхал, глядя на него, читал стихи о «Р» собственного сочинения и сразился на двух поединках с мнимыми обидчиками Ребекки, не причинившими ей решительно никакого вреда. Помимо того, я каждый день направлял к её дому музыкантов и певцов, которые часами исполняли там амурные песни, собирая вокруг себя любопытных зевак.
Вы думаете, помогло? Ничуть! Ребекку это скорее раздражало, чем льстило ей, и она была права. Женщины остро чувствуют фальшь, обман, наигранность, и не прощают этого в любви. Ну, какая она дама сердца, скажите на милость, если я видел её вблизи, обнажённой, и знал, что она далеко не во всём соответствует идеалу! Дама сердца, между тем, обязана быть идеалом, и на сей счёт имеются точные указания.
Я вам прочту на память взятое мною из одного трактата о любви описание того, как следует выглядеть идеальной даме: «Волосы женщины должны быть нежными, густыми, длинными и волнистыми, цветом они должны уподобляться золоту или же мёду, или же горящим лучам солнечным. Белый цвет кожи не прекрасен, ибо это значит, что она слишком бледна; кожа должна быть слегка красноватой от кровообращения… Телосложение должно быть большое, прочное, но при этом благородных форм. Чрезмерно рослое тело не может нравиться, так же как небольшое и худое. Плечи должны быть широкими. На груди не должна проступать ни одна кость. Совершенная грудь повышается плавно, незаметно для глаза… Самые красивые ноги – это длинные, внизу тонкие, с сильными снежно-белыми икрами, которые оканчиваются маленькой, узкой, но не суховатой ступнёй»… Нет, святой отец, моя первая любовь, моя Флоретта, в большей степени могла считаться дамой сердца, чем Ребекка!..
А чем я мог, в свою очередь, поразить Ребекку? В начале нашего знакомства – своей неопытностью, наивностью и невинностью, но когда всё это было утрачено, больше, пожалуй, ничем. Мои знания и моя начитанность были в её глазах скорее пороком, чем преимуществом мужчины. Храбростью и умением сражаться эту даму было не удивить: она знавала многих отважных и умелых бойцов. Моя молодость? Но это такой мужской товар, который каждая более-менее привлекательная дама может получить сколько ей угодно. Что же ещё могло привлечь Ребекку? Деньги? Но это самое последнее средство, чтобы привязать к себе женщину.
Находясь в здравом уме, я не буду утверждать, что женщины не любят деньги, – о, они относятся к ним трепетно, вожделеют их, жаждут обладать ими и тратить по своему усмотрению! – однако в отношениях с мужчиной деньги для них не главное: если женщина ждёт от мужчины только денег, значит, она его мало ценит. Я мог бы рассказать вам много историй о том, как жены богатых мужей убегали с бедняками, но это уведёт наше повествование очень далеко от его основного течения. Можете поверить мне на слово, – если женщина вас не любит, то хоть бросьте к её ногам все земные сокровища, вы не заставите её полюбить вас. Возможно, что не в силах устоять перед искушением, она какое-то время будет оставаться с вами, но любить вас за деньги она не станет, ибо даже распутные девицы продают не любовь, а только свое тело за деньги.
Чем больше денег я тратил на Ребекку, тем большее презрение вызывал в ней; и чем больше презрения вызывал в ней, тем больше тратил на нее денег, – усмехнулся Роббер. – Впрочем, она не останавливала мое безумное мотовство и с насмешкой принимала от меня дорогие подарки. Скоро я влез в долги по уши, а потом настал день, когда у меня не нашлось даже медной монеты, чтобы купить краюху хлеба, и никто из торговцев более не отпускал мне товар в кредит.