- Дарина Варг, лейтенант Дарина Варг, по мужу Вэллис. Бывшему мужу, - буркнул капитан Данко.
- Дарина Вэллис? Та самая? Что ты говоришь? – внезапно оживился дедушка, - Помню, помню эту девочку. Так это ради нее ты полез в библиотеку?!
Не хотелось сознаваться в этом, но пришлось. Дедушка Элайджа долго и со вкусом хохотал. Мальгрэн даже слегка обиделся.
- А этот, капитан Эндор Флайт, говоришь...
Вот нечего приплетать этого козла Эндора! Но деда было не остановить:
- Он, значит, раньше тебя прочухал, как к ней подкатиться?
На этот раз капитан Данко действительно обиделся, но Элайджа вдруг мягко, по-отечески улыбнулся ему и сказал:
- Прости, мальчик мой, я просто слишком редко общаюсь с людьми, тем более, с молодыми людьми. С живыми людьми...
Как-то странно прозвучала эта последняя часть его фразы. Мальгрэн даже насторожился. Но Элайджа продолжил:
- Не обращай внимания, я просто старый сплетник. Флайта я тоже знаю. Отличный парень, еще в летной школе проявлял повышенный интерес к изучению истории. Ему бы следовало сменить специализацию. Но обстоятельства...
Что? У Флайта были обстоятельства?
Элайджа не дал ему додумать.
- Значит так, юноша. Сегодня десять минут уделяем преобразователям, а потом ты идешь в архив и сидишь там до самого вечера. И роешь-роешь-роещь! Чтобы и твой командор Бэнгс, и служба безопасности были сыты и довольны. Идет?
- Десять минут? – у Мальгрэна вытянулось лицо.
- Милый мой, в твою умную голову все равно больше за раз не впихнешь. Если вообще, впихнешь, - дед глянул на него критически.
Капитан Данко только собирался высказаться, как Элайджа сделал жест, призывающий к вниманию, и стал начитывать, прямо как на лекции.
Через десять минут у Мальгрэна, которого дед заставил записывать все вручную, вспухла голова, оттого в его неокрепший мозг напихали столько понятий и формул, сколько за всю его учебу в летной школе не напихивали.
Видя, что глазки у парня слегка расфокусированы, дед негромко засмеялся, а потом серьезно сказал:
- Это должно улечься. Потом у тебя непременно возникнут вопросы, придешь и поговорим.
- А как мы... – начал было обалдевший от обилия информации Данко.
- Встречаться? Мммм, - пожевал губу дедушка, - Я бываю тут каждый день после обеда. Ну... И до позднего вечера. Так что, приходи. Когда созреешь.
- А...? – собирался спросить Мальгрэн.
- Постучишь, я открою.
- Ага, - согласился полностью дезориентированный молодой человек.
- Ну все, иди, - и дед вытолкал его за дверь, ехидно улыбаясь.
***
Выпроводив молодого человека, Элайджа Гендельштейн повернулся лицом к стене, потер руки, потом повел плечом и тряхнул головой. А после уселся за стол.
Почему он выбрал этого парня в ученики? И вообще, с чего вдруг ему вздумалось заводить ученика? Тем более, из такого далекого от науки типа?
- Оооо, это не совсем так, - мог бы ответить себе Элайджа, - Парень не просто умен, хотя этого было бы достаточно для кабинетного ученого, а из него как раз никогда не вышло бы кабинетного червя. Да из него вообще никогда не выйдет ученого! Зато из него выйдет непревзойденный экспериментатор!
В нем он мгновенно уловил родственную душу. Будет, кому продолжить его дело. А он... Он придет к своей Ирен.
***
Некоторое время Мальгрэн еще стоял в коридоре, пытаясь понять, а не привиделось ли ему все это. Но листок с формулами лежал в нагрудном кармане. Капитан встряхнулся, повертел шеей, прохрустев позвонками, потом пошел таки в архив. Там он влез в информационную сеть, и пока просматривал все, что смог найти, в его сознании выстраивалась относительно четкая картина.
Итак.
Преобразователи.
Он хмыкнул. В самом названии заключен полный смысл! И как он раньше до этого не догадался?! Хотя, с какой стати ему было задумываться над этим. Работает и работает. Как фотосинтез, как электричество. А вот поди ж ты...
Официальная информация гласила (а теперь и сам Данко был согласен с тем, что народу незачем мозги засорять тем количеством формул, что выдал ему ехидный дедуля), что это особый, бестопливный вид двигателей, работающих на космической энергии. А на поверку, это вообще нечто из области фантастики. Потому что все до тошноты просто, и вместе с тем – уму непостижимо!