О жестокости их специалистов слагали легенды или шептались придушенными голосами. Среди них были ребята попроще, нужные для того, чтобы было кому возиться испорченными пашнями и бездетностью, и были настоящие специалисты — злые, опытные, превосходно обученные, никого и ничего не боящиеся, способные забить любой древней нечисти в глотку её собственные зубы.
Среди первых редко, но всё же встречались женщины — неправильных, одарённых, не вписавшихся в каноны Священной Летописи церковников девочек тоже подбрасыаали к воротам замка Совета.
Находились и взрослые ведьмы, приходившие к ним сами. Лучшее, что их могло ждать, это обычная женская работа в замке, но для того, чтобы получить хотя бы её, тоже нужно было с кем-то спать. С кем-то вхожим, с кем-то, кому доверяли настоящие дела.
Стать настоящим специалистом Совета женщина не могла бы никогда и ни при каких обстоятельствах.
Так было всегда, Устав не подлежал обжалованию.
Кто-то называл лбдец, работавших на Совет, воинами света и победителями страшной нежити.
Иные — просто наёмниками.
Те, у кого было хоть немного мозгов и понимания в вопросе, прекрасно знали о том, что в случае острой необходимости к Совету можно обратиться не только с потусторонними проблемами.
Конкурент в получении наследства, счастливый соперник, опасный бастард… Они брались за всё, разве что стоило это ещё дороже.
После последнего мятежа, случившегося в позапрошлом веке, Совет переродился, сменил свою структуру: над двумя десятками лучших появился Мастер, облеченный правом сдерживать их при необходимости и задавать тон, негласные правила, по которым жила организация.
Церковь их проклинала, но открыто воевать с ними не хотела. В тех случаях, когда священникам доводилось сталкиваться с их специалистами, первые смотрели с завистливой снисходительностью, вторые этих взглядов не замечали вовсе. Если, конечно, не были в настроении хорошенько подраться.
Я действительно никогда не имела дел с Советом. Более того, я старалась держаться от них так же далеко, как от святых и благонравных братьев. Однако даже я знала о том, что Мастер Кларк и его Совет были достойными продолжателями дела Мастера Сильвана и его «двадцатки» — дряхлыми и крепко пьющими кровожадными ублюдками, изрядно коррумпированными к тому же.
Молодой Мастер, ещё и достаточно дерзкий для того, чтобы взять власть по праву силы, а не подстилаясь под кого-то…
Я опустила голову, на всякий случай пряча ухмылку, родившуюся на губах вместе с мыслью о том, что хотела бы я посмотреть на этого стервеца.
Если по какой-то дикой, немыслимой случайности этот Йонас окажется не похож на своих предшественников, если он всерьёз возьмётся перекраивать Совет…
Всё может стать гораздо хуже.
Либо измениться до неузнаваемости, заиграть новыми возможностями.
Если так…
То — что?
Я смогу тихо исчезнуть, оставив Лагарда гадать, почему я отказалась от выполнения взятых на себя обязательств?
Едва ли это станет для него неожиданным и сильным ударом — его пожелание ко мне в качестве супруги, сформулированное как «быть разумной» звучало более чем красноречиво. Он изначально был уверен в том, что я начну ему изменять, и произойдёт это скорее рано, чем поздно.
Поразительная для искалеченного человека трезвость мышления.
«Делай что хочешь и с кем хочешь, но не превращай это в предмет для обсуждения и проследи, чтобы отцом твоего ребёнка был именно я», — предложение руки и сердца, о котором можно разве что мечтать…
Тем не менее, я сочла его оригинальным и достойным того, чтобы попробовать.
Если же в самом деле случится хорошо подготовленное чудо, и для таких как я откроются новые дороги…
— Даниэла!
Я остановила лошадь и развернулась.
Даниэль догонял меня галопом.
— Я окликнул тебя «леди Лагард», ты не услышала.
Поравнявшись со мной, он осадил коня, и я едва не рассмеялась.
— Я задумалась.
«И не привыкла к тому, что «леди Лагард» это теперь я. Какая, к Нечистому, леди…»
Лошадь Даниэля всхрапнула, категорически не одобряя нас, и я потянулась, чтобы погладить и её.
Точнее, его. Маркиз ездил на статном гнедом жеребце, гордом и очень красивом.
— Руперт сказал, что ты уехала, а я хотел извиниться. Мы плохо поговорили утром.
Он превосходно держался в седле. Должно быть, потратил немало времени и сил, чтобы восстановить навык после того, как лишился глаза.