Я покачала головой, молчаливо признавая, что прокололась на мелочи.
Нас представили друг другу в середине лета во время городского праздника, организованного мэром. Маркиз Лагард не явиться не мог, я пришла просто потому что мне было смертельно скучно.
Мало же ему потребовалось, чтобы понять.
— Зная об этом, ты не хочешь подробностей?
— Нет, — он снова стал задумчив и серьёзен. — Я и без того чувствую себя мерзавцем, воспользовавшимся твоим положением, чтобы принудить к браку.
Я предпочла закрыться стаканом, допивая коньяк, чтобы он ненароком не прочитал на моем лице ничего лишнего.
— Значит вот почему ты решил обойти вниманием мою спальню в первую брачную ночь?
Лагард вскинул бровь снова, но теперь его удивление было по-настоящему глубоким.
— А ты меня ждала?
— Я полагала это логичным.
Он покачал головой, старательно сдерживаясь от того, чтобы озвучить все, что ему хотелось.
— Неожиданно. Я ведь чужой для тебя человек. Для женщины это важно.
Маркиз был так трогательно сбит с толку, что я наконец улыбнулась ему по-настоящему, устало и мягко.
Говорят, что день бракосочетания — тяжёлый для невесты день. Однако для человека, подобного маркизу Лагарду, такая церемония была настоящим унижением. У церкви собрались только те, кому хотелось поглазеть. Ни друзей, ни родных, ни высокородных уважаемых гостей. Не будь того заговора, он сочетался бы браком с юной и благородной невестой в самом большом и красивом столичном соборе. Супругами их объявил бы не полупьяный немолодой человек, по отношению к котомку само определение «святой брат» звучало смешно, даже в какой-то мере кощунственно, а сам Предстоятель Цитадели, глава святой Церкви. Все те, кто теперь считал зазорным подать ему руку, приехали бы, чтобы засвидетельствовать своё почтение. Цену ему Даниэль наверняка давно знал, но я, в свою очередь, знала, каково это — менять свои привычки и знакомый уклад.
— Для женщины важна безопасность.
— А как же ощущение себя любимой и желанной?
— А от этого, как показывает практика, одни только беды.
Маркиз с коротким смешком покачал головой.
— Ты не перестаешь меня удивлять.
— Надеюсь, приятно?
Напряжение этого безумного дня начало отпускать и меня, и я сумела поймать взгляд Даниэля.
Очень внимательный взгляд.
— Что ты предлагаешь?
Он хотел и как будто опасался услышать ответ, не понимая, чего от меня ждать и к чему следует быть готовым.
Я пожала плечами, позволяя себе всего секунду, но насладиться этим ощущением.
— Я предлагаю подняться наверх и сделать то, что нам предписано традициями и Церковью. Доверия и любви друг к другу нам это не прибавит, но немного удовольствия обоим точно не повредит.
На этот раз Лагард засмеялся по-настоящему, — тихо, искренне и неожиданно тепло, — а потом поднялся и обошёл стол, чтобы предложить мне руку.
Глава 3
В полной мере оценив мою иронию по поводу Церкви и традиций, наше подобие первой брачной ночи Даниэль тоже решил обставить со вкусом. Он не пытался подхватить меня на руки или нашептывать романтическую чушь, но запер за нами дверь комнаты на ключ и с некоторой оторопью наблюдал за тем, как я зажигаю свечи.
— Даниэла?
— Да?
Я повернулась к нему, и, помедлив немного, Лагард шагнул ко мне.
— Ты не обязана делать это.
Он был так убийственно серьёзен, что я засмеялась, развязывая пояс халата.
— Боюсь, без этого с твоим наследником у нас ничего не получится.
— Я не о том, — он задержал мою руку неожиданно крепко, и я едва не вздрогнула от прикосновения прохладной кожи, из которой были сшиты перчатки. — Даже если лечь со мной в постель тебе придётся, смотреть на это ты не обязана.
Он стоял настолько близко, что я смогла почувствовать его запах — чистого и здорового тела, хорошего коньяка и травяной притирки.
Ростом я доставала Даниэлю разве что до уха, поэтому мне пришлось приподнять подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.
Точнее, в его единственный глаз.
— Ты ведь не собираешься снимать ее.
— Это ничего не меняет.
Его обтянутые тонкой кожей пальцы сжались на моём запястье крепче. Он явно боролся с собой, а я воспользовалась свободной рукой, чтобы закончить начатое.
— Поверь, я видела вещи и пострашнее.
Халат отправился на спинку кресла, и Лагард, кажется, перестал дышать.
Заказанная им среди прочих вещей сорочка выгодно подчёркивала всё, что должна была подчеркнуть, но оставляла необходимую интригу, и… О да, теперь его взгляд начинал мне льстить.