Выбрать главу

— Он сделал это? — Назар присел передо мной на корточки и накинул на мои плечи свою рубашку. — Надругался над тобой?

— Нннет, — выдавила я из себя. — Не успел.

— Ты молодец, — похвалил меня Назар. — Не растерялась.

— А Анвар? Как он?

— Жить будет. Штопают в лагере, и как добежал, кишки не растеряв, удивительно.

Назар поставил меня на ноги перед собой. Я стояла и смотрела в землю, не в силах поднять на него взгляд. В голове моей мутилось, ноги подгибались. И Назар… Мне показалось наверно, но его пальцы, застегивая рубашку на моей обнаженной груди, чуть подрагивали. На руках он нес меня до нашего шатра. Я привалилась головой к его груди и закрыла глаза, прислушиваясь к биению сердца. И думала. Ведь Назар из той же шайки. Он видит всех этих измученных женщин. Быть может, даже ходит к ним по ночам… Промышляет на дороге, если все эти бандиты знают его по имени. Отчего же у его груди так сладко млеется, кидая в жар? Ничем он того насильника не лучше и бережет вовсе не для себя.

Теперь Назар спал прямо у входа в мой шатер. Меня бросало в жар, и одновременно дарило уверенность: он тут, вовсе не ходит к пленницам. Анвар быстро пошел на поправку и через два дня, сгибаясь, как старый дед, вышел на улицу. К нам на огонек залетал Умник — именно так звали мыша. Умён он был невероятно, правда, душу готовый продать за кусочек копченого мяса.

Объявили всеобщий сбор. Явившийся Назар сказал, что с рассветом выходим. Рассвет настал, и мы двинулись к горам. Никакой дороги как таковой не было, лишь торная тропа. Она петляла меж скал, карабкалась к вершинам, катилась с них же вниз. Караван шел вытянувшись длинной цепочкой, большая часть мужчин и все пленницы пешком. Вечером на привалах, проходя мимо исхудавших женщин, я совала в их руки то краюху хлеба, то полоску вяленого мяса. А ночью мы лежали, прижавшись с Анваром друг к другу, холодно было очень. Стеснения мы не испытывали, для меня он был ребенком, а я для него обузой, госпожой без роду и племени.

— Госпожа, — шептал он в ночи. — Расскажите, про свой мир.

— Анвар, я и так рассказываю каждый вечер.

Рассказывала про людей. Про самолеты— в них он не верил. Что женщины публично ходят в неглиже тоже. Но рассказов все равно требовал. Его завораживали небоскребы в сотню этажей, автомобили, поезда. Сколько бы я не сказала, ему было мало. Мы лежали, прижавшись друг к другу в темноте, на веревке над нами раскачивался Умник. В какой-то момент я стала замечать, что и Назар старается прийти к шатру до начала рассказов. И отчего-то возгордилась.

— Женщины — глупые существа! — гневался Анвар. — За ними нужно присматривать. Разве можно доверить их жизнь одной лишь судьбе, они же такие слабые! Там вон идут те, кого не смогли защитить мужья! Неужто в вашем мире нет насилия и зла?

— Есть, Анвар, — вздыхала я. — Многим женщинам достаточно силы, чтобы за себя постоять. А многим было бы привольно за крепким мужским плечом. Однако время такое, что женщины становятся сильнее мужчин.

— Быть такого не может, — выплевывал он и отворачивался спать.

Мы шли на штурм самой высокой горы, когда разразилась буря. Она бушевала, грозя карами небесными и метая в нас молнии. Никто не пострадал, разве только я страху набралась. Однако тропу завалило камнями, мы были вынуждены остановиться на несколько дней. Обойти ее было непросто, и мужики, бранясь, откидывали камни.

— Пойдем за снежной ягодой, — сказал мне совсем оправившийся Анвар. — Она только высоко в горах растет, тут я знаю место. Стоит на рынке приличных денег, любой с руками оторвет. Да и самим не помешает.

— А для чего она, Анвар? — спросила я, торопливо зашнуровывая сапоги. Атмосфера в лагере была удушающая, я только рада прогуляться.

— Кровь останавливать. Если пить крепкий настой, можно даже ребенка удержать в утробе при кровях. Вот бабки и берут эту ягоду, я сразу к ним иду.

Назар лишь кивнул нам, уже был осведомлен. Лагерь остался позади, мы карабкались ввысь. Отошли уже далеко, когда наткнулись на полянку. Ягодка была мелкая, синеватая. Вытянута, с одного конца украшена пучком белого пуха. И, правда, как снежинка. Мы обобрали все кусты, я хотела повернуть обратно, но Анвар все тянул меня вперед. Мы вышли к лощинке с длинными тонкими сосенками.

— Держите, — он тянул мне котомку.

— Что это? Зачем?