— Госпожа! Госпожа!
Голос Анны словно пробивается ко мне сквозь слой воды. Я с трудом открыла глаза и, наконец, увидела её. В её взгляде неприкрытое беспокойство.
— Я вызову Карагача! Ради вас он бросит все дела.
— Не стоит, — с трудом шепчу я. — Чаю налей очень крепкого и распорядись насчёт ванны. Я просто не высыпаюсь Анна, это не болезнь.
Она принесла мне чай. Господи, какой он горький! Я давлюсь и глотаю его через силу. В голове и правда чуть прояснилось. Опустилась в воду, она слишком горячая, меня вновь клонит в сон. Анна моет меня, я безучастно наблюдаю.
— Ушат холодной. Вылей прямо на голову.
— Вы простудитесь!
— Делай, как я сказала! — вновь взвизгнула я.
Холодная вода отрезвила. Я встала, чувствуя, как ледяные струйки с волос стекают по телу, даря временную бодрость. Через силу заставила себя поесть и снова выпить чаю. Но бодрость уходит быстро, слишком быстро, не стоило пить столько отвара сразу. Я одеваюсь, хлопаю себя по щекам и иду к императору.
— Здравствуй, Зоя, — приветствует меня он.
На столе вино и шахматы. Не удивлюсь, если фигуры стоят в таком же порядке, как и до моей безобразной выходки. Выпиваю бокал вина и сразу пьянею.
— Только не шахматы, — шепчу я. — Умоляю. Вы заставляете меня ненавидеть эту игру.
— Есть много других замечательных игр.
Я все также стою, не решаясь сесть. Он подходит ко мне, разводит полы моего одеяния, оно легко соскальзывает на пол. Свет от огня играет на моей коже, я совсем голая. И такая пьяная. Он подошёл совсем близко, я чувствую дыхание у своего виска, его руки на своей коже. Они скользят не спеша, изучая. Боже, как легко закрыть глаза и представить на его месте другого мужчину! И что это он, а вовсе не Валлиар несёт меня в постель, ткань его халата чуть колет кожу, но затем и он падает, никаких больше преград. Кожа к коже, чужие губы на моих. Я хотела отвернуться, не целовать его, но сильные руки не дают мне это сделать. Мгновение острой боли, и он во мне. Мои глаза зажмурены, я плыву, укачиваемая ритмичными движениями наших тел, вином и дурманом в себе. Подкатывает предательское наслаждение.
— Назар, — вновь шепчу я. Открываю глаза и вижу, конечно, не его.
Лицо Валлиара меня моментально отрезвляет, мне дико видеть его отрешенное лицо, слышать хриплое дыхание, ощущать его внутри себя. Я не хотела видеть его в иной личине, пусть бы оставался холодным и непонятным императором. Но сейчас передо мной мужчина, охваченный страстью. Инстинктивно хочется оттолкнуть его с себя, но уже поздно, он стонет и падает на меня. Дело сделано.
Выровняв дыхание, я толкнула его с себя и встала. Прошла к столу, налила и выпила вина. Хочу снова быть пьяной, одурманенной, не думать. Подобрала свой халат с пола, надела. Пошла к дверям.
— Надеюсь, Ханна не продешевила за свои услуги, давно не встречал такой качественной девственности, — слышу я вслед, но не оборачиваюсь.
Я иду к себе, пью снотворное и засыпаю. В таком темпе я живу ещё несколько отмерянных Ханной для зачатия дней. Пью отвар и сплю днём, на закате встаю и иду к императору, где пью вино, стараясь заглушить в себе возбуждение, влечение к нему и закрываю глаза. Закрыв глаза и хорошо выпив, можно было представить, что я вовсе не во дворце, а далеко в горной хижине, в объятиях любимого.
Когда необходимость ходить к императору в этом месяце отпала, я начала сокращать дозу снотворного. Не хватало ещё стать наркоманкой. Почти перестроилась в нормальный режим, я не знаю, как император может всю ночь играть в шахматы, а потом весь день, как ни в чем не бывало исполнять свои обязанности. Когда он спит? Я так не могу.
— Здравствуй девочка, — проскрипела Ханна, входя в мою комнату. Я лежала в постели и безуспешно боролась с наплывающим сном.
— Ханна посмотрит тебя и скажет, в какие дни тебе ходить к императору в следующем месяце, — пояснила Анна.
Мне, в общем, было уже все равно. Я послушно подняла платье, ожидая осмотра. Теперь, когда я стала любовницей императора, даже пальцы Ханны изменили своё отношение ко мне. Ранее они были беспощадны, вызывая боль и заставляя лить слёзы. Теперь они касались едва-едва, я почти их не чувствовала.
— А тебе и не надо к императору идти, — сказала Ханна, цокнув языком.
— Почему? — почувствовала я проблеск интереса.
— Да одна может быть причина в таком то деле. Понесла ты, милочка, — она легонько похлопала меня по ляжке и накрыла одеялом. — Поздравляю.