Однако ночью, когда я сидела у костра, одна на многие километры, тоска всё-таки навалилась. Я свернулась клубком на своём походном ложе и завыла, кусая кулаки. Рвались горькие слёзы. Столько на это поставила! Где взять сил ждать? Если и так ждёшь который год подряд? Хочу найти источник надежды и напиться из него вдоволь, мои запасы кончаются.
— Возьми себя в руки, тряпка, — строго велела я себе на русском языке. Времени во дворце было вдосталь, я часто говорила на нем сама с собой, а если что-то выговаривала неверно, исправить все равно было некому. — Ты четыре года ждала. И подождешь ещё.
Села, старательно выпрямив спину, засунула в костёр конец длинной палки. Огонь медленно её облизывал, но гореть она не желала, лишь тлела слегка. Я выругалась и отбросила её в сторону. За моей спиной шумело море, над головой висели миллионы звёзд, передо мной будущее, каким бы оно ни было. Что-то засвистело в воздухе, захлопали крылья, я подобрала палку, готовая отбиваться. В этом мире водилось много птиц и животных, которые могли представлять угрозу. Вгляделась в ночное небо. С него камнем упала и вцепилась в моё плечо летучая мышь. Я вскрикнула от неожиданности, трясущимися руками сняла зверька и вгляделась в его непроницаемые глазки.
— Умник? — выдохнула я. — Умник!
Зверек поежился, высвобождая крылья от моих рук, отлетел и сел на камень напротив. Привычно заклекотал что-то, объясняя и сам кивая своим словам. Я вскочила на ноги и огляделась. Лишь темнота.
— Назар! — крикнула я в ночь. А затем ещё громче. — Назар, Назар!
Но услышала лишь отдаленное эхо. Мной овладело безумие.
— Веди же меня скорее, Умник! Куда идти? Наверное, туда же, вперёд!
Я забросила свои мешки на лошадок и побежала в нужном направлении. Не видно было не зги, под ногу попал камень, я упала. Местами вода, ведомая прибоем подбиралась к самым скалам. Лошади недовольно фыркали. Я обернулась. Умник все также сидел у костра и вести меня никуда не собирался.
— Ты так же упрям, как и твой хозяин, — сдалась я и вернулась.
Выделила Умнику несколько полосок вяленого мяса и с умилением смотрела, как он ест. Воистину, никого я ещё не была так рада видеть, как его! Эта ночь была самой длинной из всех мною прожитых. Когда на восходе показались первые солнечные лучи, я готова была от отчаяния рвать на себе волосы.
— Теперь проводишь?
Теперь Умник был согласен. Висел на холке моей Звёздочки. Поначалу она косилась на него недоверчиво, затем привыкла и позволила ему на себе ехать. Я вела лошадей, сама шла пешком, берег был крутым, каменистым. Затем скала спустилась вплотную к воде, перекрыв мне путь. Умник взвился вверх, предлагая облететь преграду, но я виновато покачала головой. Я всего лишь глупый бескрылый человек. Тогда он увел меня от берега, вынуждая меня и моих лошадей чуть не ползком покорять крутой холм. Но зато за ним я увидела вполне наезженную дорогу, со свежими следами колёс и копыт. По этой дороге мы и пошли. Я оседлала лошадку, дело пошло быстрее. По дороге встретила несколько крестьянок с корзинами, они проводили меня любопытными взглядами. И наконец, дорога спустилась в расселину между крутыми скалами, там внизу пряталась деревенька, нет, целый прибрежный городок, который я увидела уже сверху. Лошади почуяли жильё и отдых, пошли скорее. Моё сердце стучало через раз. Мы спустились к городку, прошли его мощеными камнем улицами мимо небольших двух-трех этажных домиков. Они были чистенькими и аккуратными, и радовали взор. Все прохожие смотрели на меня. Я на них. И улыбалась беспричинно. Умник провёл меня через весь городок, к порту. К причалами были привязаны разнокалиберные лодки, стояло два больших настоящих корабля, которые я разглядывала с любопытством. Крепко пахло тиной и свежей рыбой. Куда идти дальше я не знала, Умник довел меня до причала и устроился спать, свесившись с холки Звёздочки и закрывшись крыльями. Я присела на скамью и стала ждать, не обращая внимания на снующих вокруг людей. Солнце палило, я даже вздремнула немного. Недовольный мыш перебрался в тень под лавкой, такие яркие дни он не уважал. Мальчишка за медяк напоил и накормил моих лошадей, принёс мне жареной рыбы, которую я с удовольствием съела. Наконец, с моря потянуло вечерней прохладой. Возвращались груженые рыбой лодки, утыкались в причал. Я высматривала Назара, но его не было. Когда я уже отчаялась, показался парусник. Возможно тот самый, который я видела ещё вчера. Он стремительно рассекал морскую гладь, но к причалу подошёл осторожно, едва коснувшись его бортом. Спрыгнул мальчишка с веревкой, я, рассекая толпу людей, которые несли корзины с рыбой, пошла вперёд. И тогда увидела его. Он уже стоял на причале. Крепко, уверенно. Кожа его загорела почти дочерна, волнистые волосы, как всегда небрежно остриженные, треплет ветром. Простая холщовая рубаха в пятнах пота. Все эти детали я выглядывала на бегу. Казалось, я бегу уже вечность. На его плечо упал Умник, Назар поднял голову, его взгляд встретился с моим. И именно в этот момент я врезалась в его грудь с такой силой, что едва не уронила нас обоих в воду. И все стало неважно. И что смотрят на нас все удивлённо, и что Умник дёргает меня за волосы, требуя внимания, и что мешаем мы, замерев посредине причала. Главное, он здесь. Я уткнулась в его шею, не понимая, солоноватая его кожа от солнца или от моих слез, которыми я обильно её сдобрила? Вдыхала чуть терпковатый запах его тела, и казалось, что это самый прекрасный аромат в мире. Он говорил что-то, а я не слышала, целиком растворившись в своих ощущениях, до конца не веря самой себе. Наконец, стих набат в ушах, я снова могла слышать.