— Я ждал тебя, — улыбается Назар. — Я знал, что ты придёшь.
И целует меня. Боже, как это упоительно! Потом он ведёт меня вверх по улице, здороваясь со всеми встречными и представляя меня, как свою жену, я понимаю, что дальше молчать уже неприлично, но не могу выдавить из себя и слова, будто онемела вновь. Мы останавливаемся на самом верху улицы. Перед нами красивый каменный домик в три этажа. Большие окна, которые можно закрыть на крепкие ставни, пустые ящики для цветов под ними. Назар стучит в дверь, и нам её открывает шустрый мальчишка лет тринадцати.
— Я построил нам дом. Надеюсь, он тебе понравится.
Господи, да с ним я готова не то что в шалаше, вновь в сугробе жить! В дом вхожу с благоговением. Небольшая гостиная с камином, кухня, кладовка, комната, в которой спит мальчик, помощник. Каменная ванная. На втором этаже две спальни, а третий вовсе мансардный, лишь одна комната с зауженным потолком. Наверное, самая тёплая в доме, через неё проходят все каминные трубы. Я думаю, что здесь можно сделать детскую. Когда подрастут разумеется, чтобы ноги на лестнице не переломали. Какие же глупые мысли в голову лезут, не об этом надо думать!
— Скажи что-нибудь, — просит Назар.
Боится, что мне не понравится. Я улыбаюсь и молчу. Первыми звуками, которые смогли вырваться из моего горла были крики страсти той ночью. Но уж тогда голосовых связок я не щадила.
С тех пор прошло много лет. Сотни, тысячи дней, упоительных ночей. Не скажу, что наше счастье всегда было безоблачным. Много волнений ждало меня впереди. Страх за Назара, когда он уходит в море. Волнение и ссоры, когда он, стремясь обеспечить нам должный образ жизни, ввязывается в сомнительные авантюры. Порой и ревность, ибо скажу без скромности, мой мужчина самый красивый и сильный на нашем побережье. А быть может, и во всем этом мире. Настоящая паника, когда у меня в первый раз случилась задержка. Я хотела родить ребёнка. Но я боялась, что беременность будет протекать так же сложно, а волшебные, пусть и скрюченные пальчики Ханны остались за сотни километров позади. Тоска, которую я чувствовала, касаясь набухшего уже живота и думая об Александре, который рос без матери. Много всего было. Но это все перекрывалось счастьем. Первые шаги нашего сына, его курчавая головка у моей груди. Вот он бежит впереди меня на причал, встречать папу. Я страшно боюсь потерять его из виду, но не могу нагнать, в моем животе уже растёт его брат, а многочисленные соседки задерживают меня разговорами. Наши ночи, когда дети спят в детской, о закрытые ставни бьётся зимний шторм, а мы, словно одни в целой вселенной.
Я родила своему мужу двух сыновей и одну красавицу дочь. Все трое здоровые, красивые и, конечно же, кудрявые. Сыновьям дала имена я, Иван и Савва, а дочку Назар назвал Калисой.
Раз в три года я садилась на коня, оставляя Назару и детей, и хозяйство, и трогалась в путь. Сопровождал меня наш мальчишка, сирота, которого муж взял в помощь. И ехала в далекую столицу. Там меня всегда ждала Айя. Там я могла говорить о своём первенце, любоваться им издали, но нарушать его покой не осмеливалась. Айя гордилась успехами Веры, своей дочери. О своих детях мы могли говорить бесконечно. Потом, спустя многое количество лет, я приезжала играть с внуками. Они были такими маленькими, такими родными. Двойня. Маленький и серьёзный, как и все мужчины его рода Леон. И смешливая, кареглазая и кудрявая Ариана. Они не знали, что я их бабушка, но с удовольствием проводили со мной своё время. Однажды, когда маленькая ещё внучка крутилась на моих коленях, а её брат с упоением читал принесённую мной книгу, вошёл Александр. О, как он был красив! Так же, как его отец в молодости, такой же холодной, совершенной красотой. Я замерла, так близко к нему я не была уже много лет. Он посмотрел на меня, на дочку на моих коленях, затем поклонился.