— Откуда здесь взялся перфоратор? Вчера его, по-моему, не было.
— Я… купил его.
— И на какие, извини, шиши? На последние пятьдесят рублей? Или я чего-то не знаю?
— Я занял. У старых друзей. Понимаешь, Пусик, перфоратор — это крайне нужный при ремонте инструмент. Я знал, что у тебя больше нет денег, поэтому решил, что найду их сам. Пусик, я так хочу сделать тебе подарок, чтобы твоя квартира тебя радовала, чтобы тебе хотелось снова и снова возвращаться к себе домой!
— Ага. Зато пока я вынуждена ночевать у чужих людей, поскольку ни в одной из трех комнат ты не оставил мне хотя бы одной спальной зоны. Сколько, кстати, по твоим прикидкам еще продлится этот ремонт?
— Ну, еще дня три-четыре на подготовку большой комнаты, потом еще столько же на подготовку спальни, и пара дней на библиотеку…
— Эй, я, кажется, спрашивала не про подготовку, а про ремонт! Когда я смогу увидеть свою квартиру не в руинах, а похожей на цивилизованное человеческое жилище?
Толя вздохнул, поднял глаза к небу, пошевелил губами, словно подсчитывая что-то в уме, и изрек:
— Через пару месяцев — точно!
Я закипела. Ничего себе — пару месяцев! А где я все это время буду обретаться? У Темы? Извините, у парня тоже есть личная жизнь, и в условиях однокомнатной квартиры я точно буду ей мешать. И вообще, гость, как рыба, на третий день становится несвежим. Что мне теперь — в гостинице жить? Или комнату снимать? И это при наличии собственной трехкомнатной квартиры? Я вздохнула и начала Финальную Речь:
— Толя, мне кажется, что в сложившихся условиях лучше всего будет, если мы…
— Лизонька! — ловко перебил меня Толя в самом патетическом месте, — ты знаешь, сколько стоит нанять бригаду строителей, чтобы они перестелили паркет, заштукатурили и выровняли стены, а потом покрасили потолки и поклеили обои?
— Сколько? — попалась я на крючок. Любопытство когда-нибудь меня погубит, но устоять я не смогла.
Названная Толей сумма повергла меня в состояние грогги. Стоячий нокаут. Выходило, что если я буду питаться воздухом и одеваться исключительно в прошлогодние обновки, то мне придется пахать еще полгода, только чтобы вернуть все, как было.
— … а я все сделаю быстро и аккуратно, — тараторил Толя, — и главное — бесплатно! Зачем тебе такие траты, ты лучше себе что-нибудь купи, съезди отдохни, вон, в Турцию говорят даже в ноябре можно слетать, там море еще теплое-теплое. А я пока с красками, мастиками повожусь. С твоими легкими, кстати, я бы тебе не советовал дышать всей этой химией. Тебе это очень вредно. А мне все равно, я парень привычный…
За всей этой болтовней я и не заметила, как снова оказалась на улице с пакетом, в котором лежали свежекупленные туфли. После разговора с Толей я чувствовала себя как ребенок, которого хитрый взрослый дядька обвел вокруг пальца. Столь глобальной растерянности я давно уже не испытывала. И могу точно сказать, что это чувство мне очень не понравилось. Когда первая волна потерянности схлынула, меня захлестнула дикая злость. Я подумала: а не вернуться ли мне и не сказать Толе, чтобы он проваливал подобру-поздорову?… И, разумеется, возвращаться не стала. Вдруг я только окончательно испорчу ситуацию? Ведь как ни крути, большую комнату надо восстанавливать, и самостоятельно я эту проблему решить не смогу. Нет, здесь мне нужен чей-то здравый совет. По крайней мере, будет на кого сослаться при случае. А я уже окончательно запуталась, мозги мои плавятся. Все, требую тайм-аут!
Тема нисколько не удивился, увидев меня на пороге. Ввиду наступающих выходных можно было ожидать, что он будет менее язвительным и желчным, чем вчера. Предвкушение отдыха всегда настраивало его на благодушный лад. Пропустив меня в коридор, Темка встал в торжественную позу и произнес:
— Был этот мир глубокой тьмой окутан. Да будет свет! И вот явился Ньютон.
— Но сатана недолго ждал реванша. Пришел Эйнштейн, и стало все, как раньше, — отозвалась я условленным паролем.
— Ты смотри-ка — запомнила! Выходит, не безнадежна, это радует. Ну, как там ремонт? Идет полным ходом?
— Угу. Несется со скоростью курьерского поезда. Толя даже у кого-то денег на перфоратор занял, весь день штукатурку от стен отдирал.
— Мать, а ты инструмент не перепутала? На хрена ему перфоратор?
— Ошибка полностью исключена. А что ты так взвился?
— Видишь ли, в глобальном смысле перфоратор — это орудие разрушения. Единственный, на мой взгляд, вариант его использования в условиях квартиры, это для того, чтобы продолбить в капитальной стене какие-нибудь отверстия, например, под турник или тяжелый ковер. Да и чем твоему Толику штукатурка помешала?
— Он что-то говорил насчет того, чтобы стены выровнять.
— Да они у тебя и так, как стойкие оловянные солдатики — строго вертикальные и несгибаемые. Нет, с этим ремонтом, чем дальше в лес, тем гуще джунгли. Какого многочлена все это надо Толе?
— Ты все-таки уверен, что он преследует собственные коварные замыслы?
— Практически однозначно. Слушай, не припомнишь, что происходило у вас в последний месяц-полтора? Что-то необычное, выбивающееся из графика?
— Да ничего такого. Все как всегда.
— Лизка, вспомни. Это важно. Не можешь вспомнить чего-то экстраординарного, тогда попробуй хотя бы определить, чем последний месяц отличался от предыдущего. Или хочешь сказать, что они у тебя — как братья-близнецы?
— Ну, где-то так.
— Что ж, попробуем с другой плоскости подкатиться. Что-то новое на работе было?
— Нет. Мы этот сериал не то пятый, не то шестой месяц монстрячим, других нам пока не подсунули.
— Новые любовники?
— Глухо как в танке. Видимо, не сезон.
— Просто увлечения? С которыми тебя невзначай мог увидеть Толя?
— Даже просто увлечений не было. И ни один коллега по работе меня до дому не провожал. И корпоративных пьянок почти не было. По крайней мере, не больше чем обычно. Культурно-массовых мероприятий, типа посещения Арбатских забегаловок, тоже.
— Родители?
— Звонят раз в две недели. Там все, как всегда: тщатся занять достойное место в америкосовской научной элите и учат меня жить.
— Видимо, плохо учат. Все, хорош на меня глазищами сверкать, я просто пошутил.
— Дурацкие у вас шуточки, мужчина. Слушай, я тут вспомнила. Но это, наверное, к делу не относится.
— Что там у тебя?
— Деда пару недель назад сильно прихватило. Копался на своих грядках и потерял сознание. Слава Богу, соседка увидела, позвала мужа с сыном, и они его в дом занесли. Сразу же принялись нам домой звонить. Я на работе была, как узнала — отпросилась и рванула на дачу.
— А Толя? Какова его роль во всей этой истории?
— Ну, как же! Это же именно он с соседями по телефону разговаривал, и мне на работу тоже он звонил. И у деда он раньше меня оказался. Возился с ним, как с малым ребенком, водой отпаивал, лекарства давал.
— Так, уже горячее. Дед, как я понимаю, оклемался?
— Ну да. Оказалось — давление скакнуло, на солнце перегрелся.
— А сколько Толя без тебя с ним на даче просидел?
— Не знаю. Может, полчаса, может — час или полтора. У нас туда электрички как попало ходят, я как раз в перерыв попала. Поэтому точно сказать не могу.
— Пока что все сходится.
— Да что сходится?!
— Слушай, о чем они могли говорить с дедом? Не торопись, подумай, как следует.
— Темка, я тебя не понимаю! Ты ж моего деда знаешь, в какую его сторону занесет, заранее никто не скажет. Он может часами про свои вулканы и магматические породы вещать, а может и Стивена Кинга абзацами цитировать. Да и о чем они могли говорить, если деда только на стоны хватало? Все-таки не забывай, у него приступ был. Деду явно было не до разговоров, тем более с Толиком. Уж поверь мне.