В течение последующих двух часов докладчики на кафедре сменяли друг друга. Единственное, что смогла понять Анна из их пространных выступлений, – речь шла о средневековой поэзии. Девушка отчаянно боролась со сном. Внезапно каторга закончилась. Анна испытала разочарование – Чебышев так и не появился.
– Понравилось? – интимно промурлыкал ей в ухо незнакомый голос.
Анна возмущенно уставилась на нахального соседа слева. Его внешний вид не внушал ей доверия. Парень лет двадцати пяти, развалясь в кресле, небрежно закинул ногу на ногу. От его кожаной куртки пахло табаком, а русые волосы стояли дыбом. Карие глаза из-под взъерошенной челки смотрели дерзко. Зал понемногу пустел, но парень, по-видимому, никуда не торопился. Анна оказалась в ловушке. Справа была стена, спереди и сзади – ряды кресел, а слева – этот наглец со слишком смуглой для начала весны кожей и бандитскими замашками.
– Понравилось? – снова спросил он, и Ане показалось, что в этот раз он намекал на себя.
Анна дернула плечом, не желая вступать в полемику. Он тут же констатировал:
– Похоже, что не очень. Судя по вашему виду, вы здесь в первый раз.
– Зато вы сами – вылитый завсегдатай, – не удержалась девушка. Парень коротко хохотнул. Несколько человек в зале обернулись в их сторону, а Анна всерьез задумалась, не пора ли ей позвать на помощь.
– Один—один, – продолжал веселиться парень. – Хотя я вовсе не собирался вас злить. Вы скучали – это так очевидно, а от происходящего вас с души воротит. Разве нет?
Анна поморщилась.
– Вы всегда так в себе уверены и бесцеремонны?
– Бывают исключения, но редко. На вашем месте я не стал бы так откровенно пытаться от меня отделаться. А вдруг я вам пригожусь?
– Вот это вряд ли, – сказала Анна с чувством.
– По-моему, вы надеялись кого-то встретить здесь, но не смогли.
Его предположение оказалось настолько неожиданно точным, что Анна не смогла сдержать удивления.
– Вы экстрасенс?
– Глупостей не говорите. Чистая логика: вы так отчаянно вертели головой все это время, что шпилька из вашего пучка так и норовила воткнуться мне в глаз.
– Извините. – Анна неожиданно смутилась.
– Итак, средневековая поэзия – не ваш профиль, – продолжал странный тип. – К тому же вы слишком хорошенькая для сборища этих ученых мухоморов.
– Это уже слишком! – Анна попыталась подняться, но парень даже не шелохнулся, и она вынуждена была снова сесть.
– Объективность не есть оскорбление, – произнес он наставительно. – Такие, как вы, барышня, не читают стихов.
– Не смейте называть меня «барышня»! – прошипела она. Он и ухом не повел.
– Вы недослушали. Такие, как вы, стихов не читают. И тем более их не пишут. Наоборот: это вам посвящают поэмы и оды. Если не поняли – это комплимент.
Анна возмущенно фыркнула.
– Не кривляйтесь. Вам это не идет.
– Не нравится – скатертью дорога. Я вам не навязывалась.
– Всегда одно и то же! – сокрушенно покачал он головой. – Так кого вы ищете, барышня? – Парень нарочно подчеркнул последнее слово. Ане жутко захотелось его покусать, но вместо этого она коротко ответила:
– Чебышева.
– Чебышев, Чебышев… Это кто же такой? – пробормотал он себе под нос. – Ах, Арсений Полуэктович!
– Вы с ним знакомы? – искренне удивилась Анна.
– Поверхностно. Он что-то вроде сумасшедшего в местной тусовке. В наш город пожаловал впервые, сам он, кажется, из Питера. Или из Москвы? В общем, не так важно.
– Почему вы назвали его сумасшедшим? Он правда псих?
– Не нужно понимать все так буквально. Чебышев – довольно умный дед, правда, с завихрениями. Впрочем, странности у нас – обычное дело. Все ученые немного «того». – Он дурашливо развел руками. – Такая специфика. Без фанатизма открытий не сделаешь.
– То есть Чебышев – фанатик?
– А то! Все уши прожужжал про свой артефакт. Каждому, кто не успел убежать, твердит о своем величайшем открытии. Свихнуться можно.
– Зря вы так. Вдруг он обнаружил что-то действительно ценное?
– Ой, я вас умоляю. Задрипанная брошюрка с дилетантскими стишатами, изданная тиражом в полтора экземпляра. Одна радость, что произошло это четыреста лет назад. Так и этим никого не удивишь.
– Кто-нибудь до него изучал эту брошюру?
– Нет.
– Вот видите!
Парень усмехнулся.
– Ничего я не вижу. Ее не изучали, потому что она не представляет научного интереса. Проще говоря, на фиг никому не нужна. Кстати, ваш Чебышев сегодня заявлен в числе докладчиков. Странно, что его не было.
Анна решительно поднялась.
– Я должна его найти.
– Вы знаете, где искать? – полюбопытствовал парень.
– Понятия не имею, – растерянно призналась Анна.
Хмыкнув, парень небрежно сообщил ей адрес гостиницы, где остановился профессор.
– Попытайте счастья, – напутствовал он. – Думаю, до вечера он никуда не денется. У него поезд в двадцать три пятьдесят пять.
– Постойте! А номер комнаты?
– Так я его не знаю. Узнать номер, впрочем, не проблема. Надеюсь, ваш визит обрадует профессора… Эй, вы снова побледнели! Послушайте, барышня, да у вас нервишки ни к черту. Что на этот раз?
– Эта женщина! Кто она? – Потеряв самообладание, Анна потыкала пальцем в сторону окна. Ее собеседник без особой охоты обернулся и окинул взглядом черно-белую фигуру, застывшую в оконном проеме.
– Всего лишь бедняжка Селия, – разочарованно протянул он.
Уловив его снисходительный тон, Анна обреченно спросила:
– Она тоже «с приветом»?
– Ага! – весело откликнулся тот. – Я же предупреждал. Вообще-то, Селия Бэкон из Америки. Популярная писательница. Была, пока совсем не сбрендила. Кстати, в отличие от миляги Чебышева, эта леди – буйнопомешанная. У нее совершенно особая мания…
– Саша! Ну сколько можно ждать? – окликнул его девичий голосок. Не успела Анна опомниться, как парень сорвался с места. Продолжения Аня так и не услышала. Испытывая досаду, она взглянула в сторону злополучного окна. Разумеется, Селия Бэкон вновь испарилась.
Глава 4
Вышколенная девушка-портье сообщила Анне, что Арсений Полуэктович Чебышев проживает в сто двадцать втором номере люкс. При этом Анне ясно дали понять, что ей сделано великое одолжение, хотя за информацию было щедро заплачено. Похоже, в этом отеле приветливость не входила в тариф. Проглотив обиду, Анна все же спросила, не слишком надеясь на ответ:
– Вы не заметили, Чебышев сегодня покидал отель?
– Он даже из номера не выходил, – доложила служащая. – Мне предупредить его о вашем визите?
– Спасибо, я лучше без предупреждения. – Анна попыталась улыбнуться. – Сюрприз.
Портье кивнула, но как только Анна повернулась к ней спиной, наманикюренные пальчики потянулись к трубке телефона. Анна видела в зеркале ее манипуляции, но не стала ничего предпринимать.
Ручку двери сто двадцать второго номера украшала стандартная табличка с надписью на двух языках: «Не беспокоить». Проигнорировав предупреждение, Аня легонько стукнула костяшками пальцев по лакированной фанере, маскирующейся под мореный дуб. Ответа не последовало. Она повторила попытку с тем же результатом. Часы в холле показывали полчетвертого. Может, профессор прилег вздремнуть после обеда? И забыл про конференцию? Бред. Зачем он тогда вообще приезжал? Уйти он не мог. Мимо бдительной девицы в холле не проскочит даже мышь. Куда же он подевался?
За закрытой дверью раздалась телефонная трель. Портье спешила предупредить постояльца о незваной гостье. Однако такой трезвон и мертвого разбудит. Версия о послеполуденном отдыхе отпала сама собой. Профессора в номере не было. Но тогда…
Из-под двери немилосердно дуло. Сквозняк пробрался под довольно широкие брюки, кожа покрылась пупырышками. Анна поежилась, совершенно не представляя, что делать дальше. В номер ее никто не пустит, это как пить дать. Стоять под дверью до второго пришествия в надежде, что профессор каким-то образом улизнул из гостиницы? Идея не показалась ей слишком соблазнительной. Анне очень хотелось встретиться с профессором. Еще больше ей хотелось попасть в его номер. Ее мучили неясные предчувствия дурного характера. Она не могла отделаться от мысли, что с профессором что-то произошло. Мысль имела объяснение. Анна видела Чебышева всего один раз, но этого хватило, чтобы понять: он не мог отменить выступление.