Из-за непонятных трудностей с монтажом, тайной которых владеют исключительно киностудии, выход фильма неоднократно отодвигался и в конце концов совпал с уикендом Суперкубка[12]. Фильм вызвал резкие критические отзывы, которые я так и не прочитал, чтобы сохранить душевное равновесие. Тем не менее я не смог выбросить из головы такие выражения, как «творческое самоубийство» или «секреты неизбежного провала». Один журналист даже завершил свою статью следующим выводом: «Чувствуешь себя буквально раздавленным таким ничтожеством, которое проповедует с подобной серьезностью». К счастью, мое имя в этой травле, можно сказать, пощадили. Отрицательная сторона моей профессии состоит в том, что у сценаристов часто складывается впечатление, будто, выполнив восемьдесят процентов работы, после выхода фильма они полностью оказываются в тени. Положительная же – когда некий фильм не имеет успеха, как раз они очень редко оказываются под обстрелом.
Мимолетная слава, которую я познал, от этого чертовски сильно пострадала, как и мое самолюбие. Фрейд явно забыл уточнить, что бессознательное самобичевание может порождать депрессию куда более неприятную, чем опьянение от успеха. Я принялся избегать светской жизни, чтобы снова с головой погрузиться в работу. В идеях у меня недостатка не было, шкафы были доверху заполнены блокнотами, накопленными за все эти годы, компьютер битком набит набросками, на которые так падки киностудии. Но едва я всерьез впрягся в работу, во мне будто что-то отключили. Это не была боязнь чистого листа – расхожее выражение, которым пользуются авторы, чтобы придать себе значительности. Просто все, что я писал, оказывалось невообразимо плохо. Растянувшись на тахте в своем кабинете, мне случалось ad nauseam[13] пересматривать на видеодиске «Дом молчания». Чем дальше разворачивалось действие фильма, тем более подавленным я себя чувствовал. Я не мог поверить, что являюсь автором диалогов и сцен, которые следовали одна за другой на экране. После каждого из таких просмотров я чувствовал себя повергнутым в уныние, не в силах отделаться от отчаянно сильного ощущения, что теперь я превратился в тень самого себя.
Не знаю, как все случилось, но больше для того, чтобы бороться с бездельем, чем по финансовым причинам, я согласился взять на себя роль «сценарного доктора»[14] – по мнению Катберта, неплохое средство, чтобы снова поверить в себя и потихоньку вернуться к работе. В чистом виде временная ситуация, которая тем не менее продолжалась уже три года.
Моя работа состояла в том, чтобы установить «диагностику» и, если можно так выразиться, чинить низкосортные сценарии, меняя местами несколько сцен, переписывая пресные диалоги или добавляя пару-тройку волнующих эпизодов, но так, чтобы они, желательно, не увеличили бюджет фильма. Одним словом, очень хорошо оплачиваемая подработка, которая занимает шесть или восемь недель. Так как согласно обычной процедуре консультанты, чей труд неофициально оплачивается режиссером, остаются анонимными, мне оставалось лишь настоять, чтобы мое имя никогда не появилось в титрах этой пакости.
– Послушай, в этой истории есть некий потенциал, но мне понадобится еще несколько дней… чтобы посмотреть, что я могу с этим сделать.
Катберт снова принялся качать головой.
– Конечно-конечно. В конце концов, это же твой день рождения. Не будем этим вечером говорить о работе. Сейчас налью тебе стаканчик.
– Полегче! Я едва этот допил.
– Откупорено – надо пить. Хочу, чтобы ты как следует повеселился!
Расплескивая скотч на паркет, он отошел. Звучавшая на заднем плане музыка с джазового диска сменилась беспорядочной мелодией – не иначе, произведение приглашенного на мой праздник гениального саксофониста, имя которого я уже забыл.
Я сделал усилие, чтобы смешаться с толпой гостей. Меня спросили о творческих планах. В ответ я отделался намеками на свою нынешнюю работу и соврал, что собираюсь закончить ужасающую историю с неожиданным финалом в духе своего первого и единственного успешного произведения. Вперемежку с наигранным воодушевлением я упоминал фильмы «Психоз», «Сияние», «Ребенок Розмари», «Невинные», пока не начал осознавать, какое бесстыдство с моей стороны перечислить столько шедевров, говоря об истории, из которой еще не написал ни малейшей строчки.
12
В американском футболе финальная игра команд-победительниц Американской и Национальной футбольных конференций за звание всеамериканского чемпиона, чемпиона Национальной футбольной лиги.